На живодерню‘?! Гошу и остальных‘?
Да как вообще мысли могли повернуться в ту сторону?!
Я длинно, прерывисто выдохнула и судорожно стиснула пальцы на гладком сатине пододеяльника. Видимо, как раз это и привлекло внимание Данилы. Раздался шорох, он выглянул из-за полупрозрачной перегородки, отделяющей кухонную зону.
Скрылся обратно и обратился к собеседнику:
— Артем, спасибо за информацию. Это уже многое проясняет. Буду работать.
— А я продолжу рыть в открывшихся направлениях.
Мужчины попрощались, и раздался характерный звук окончания звонка в скайпе.
Через несколько секунд к кровати подошел ласково улыбающийся Данила и спросил:
— выспалась’? Прости, что потревожил, но звонок был важным.
— Ничего страшного, — несколько рассеянно ответила я. — Это правда‘? Про Марину Петровну и животных?
— У меня есть все основания верить Артему, — спустя несколько секунд отозвался Данила. — А о том, что из себя представляет твоя начальница, ты, наверное, и так в курсе.
— Неприятные неожиданности еще никто не отменял.
На мою несчастную больную голову рухнула вся тяжесть осознания реального положения вещей.
Вчера сгорел дом. Единственное, что у меня было в этом мире. Надежда и оплот, место, куда я могла приползти после самого кошмарного дня и затихнуть на кресле, согревшись теплом русской печи. Дом, в котором все буквально дышало стариной и воспоминаниями. Воспоминаниями о бабушке…
В моем мире не было даже тех самых трех китов, на которых, согласно легендам, покоится земная твердь. Только два.
Дом и работа.
Не было подруг, к которым я могла бы пойти или позвонить в случае беды. Никто из знакомых просто не смог бы помочь.
А тут я лишилась и дома, и работы.
Притом, судя по новой информации, мне еще очень повезло, что из океанариума я не вылетела с волчьим билетом и какими-то фальсифицированными обвинениями.
— Алис… — тихо и серьезно позвал меня Данила. — Нам нужно кое-что обсудить.
— Что же?
— Ты помнишь, что я вчера говорил? Отныне мы вместе, и я за тебя отвечаю. С вечера ничего не изменилось, а напротив, моя позиция еще более твердая в свете открывшихся фактов. — Он сел чуть ближе и осторожно взял меня за руку, бережно поглаживая кончиками пальцев по костяшкам.
Мне, с одной стороны, очень хотелось ему поверить. До безумия хотелось впервые в жизни расслабиться и позволить кому-то взять на себя ответственность за мое будущее. Чтобы я больше не захлебывалась паникой от безысходности.
Но это же Данила Ворошилов! Еще недавно я бы ему и молоток не доверила, потому что он тут у меня один. Что уж говорить о своей жизни! Он с собственной до конца разобраться не может.
— Не стоит беспокоиться, я обязательно что-то придумаю, — я непреклонно тряхнула головой, но мою браваду прервал приступ болезненного сухого кашля.
Данила подождал, пока я откашляюсь, а после заговорил как-то иначе, не так, как обычно. Сдержанно и в то же время настойчиво: — Алиса, я сейчас скажу то, за что ты, возможно, станешь меня ненавидеть. Но твой дом сгорел как раз из-за того, что ты мне помогла. Из-за меня, понимаешь? Притом явно хотели просто припугнуть, иначе поджигали бы сам дом, а не баню, да и делали бы это часа в четыре утра, а не вечером. Акция была явно демонстративная.
Я сидела, как оглушенная, и не могла оторвать взор от темных, затягивающих глаз мужчины. Было в них что-то гипнотическое. Как иначе объяснить тот факт, что я спокойно сижу и до сих пор не впала в истерику?
— Прости меня… Я действительно безумно сожалею, что с моим появлением в твоей жизни началось черт-те что. Но именно поэтому я понимаю, что только от меня сейчас зависит, каким будет наше будущее. Наше. Мы в одной лодке, и я не дам никому ее раскачать. Все будет хорошо, Алис. Все обязательно будет хорошо.
Больше он ничего не сказал. Встал, направился на кухню и, несколько минут погремев там посудой, вернулся с подносом. На нем стояла большая кружка молока, лежали блистеры с лекарствами и, в завершение натюрморта, по центру располагалось большое блюдо с нарезанными фруктами.
Если честно, у меня не было никаких сил сопротивляться, тем более делать это сейчас было бы очень глупо. То, как повышалась температура, я ощущала физически, так же как и остальные прелести простуды: ломоту в теле и заложенность носа.
Сначала нужно выздороветь, а после уже биться за свою жизнь.
Так хотелось — господи, как же хотелось! — впервые кому-то довериться. Спрятаться за широкой сильной спиной и быть уверенной в своем мужчине. Знать, что он обязательно победит всех монстров, встреченных на нашем пути.
Но есть одна проблема…
Данила Ворошилов не мой мужчина. И даже не друг.
Что я о нем знаю‘? Все, что известно, не характеризует его как человека, которому можно безоглядно довериться.
Однако и идти мне некуда. Денег на съемное жилье нет, родных нет. Настолько близких знакомых, чтоб приютили, тоже нет.
Я пила молоко, размышляла и наблюдала за мужчиной. Позаботившись обо мне, он забрал с кухни ноутбук и устроился за столиком у окна. С напряженным лицом изучал какие-то графики и документы, периодически так сильно сжимал губы, что я понимала: ничего хорошего он на экране не видел.
Спустя полчаса мне надоело валяться в постели, и я решила доползти до душа, хотя Данила и пытался протестовать:
— Я слышал, что во время болезни нельзя!
— Это на сквозняк потом нельзя, а так очень даже можно, — уже порядком устав от спора, ответила я. — И вообще, Дань, все бесполезно. Я пойду. За ночь, пока с жаром была, сильно вспотела, и сейчас, ей-богу, полцарства за душ отдам.
— Хорошо, — со вздохом ответил гиперзаботливый Ворошилов.
Я вспомнила о том, как вела себя, когда он только появился в моем доме весь больной и несчастный, и ощутила укол совести. Но ненадолго!
До сих пор я искренне считала, что Ворошилов заслужил каждый миг своих испытаний.
Глава 21
Данила Ворошилов.
Я захлопнул крышку ноутбука.
Все, хватит. Надоело рассиживаться, пора делать хоть что-то. Я долго думал, с чего начать. Первой идеей, конечно, было навестить начальницу Алисы, но спустя короткое время я отверг этот план.
Марина Петровна вряд ли могла рассказать мне больше, чем я и так знал. Идти же к Куйбышинскому или тем более его начальнику, отцу вероники, пока было рано.
Кроме снимков и слухов я ничем не располагал, а эти звенья цепи были слишком сильны, чтобы ломать их с наскока.
Ответы нужно было искать у бывшей невесты, которая, в свете всех событий, казалась не такой уж случайной фигурой на шахматной доске.
