– Но это ты виноват.
Вэну нечего было возразить.
Он стоял на пороге гостевой комнаты, держа обеими руками коробку с Лемми, и смотрел, как Питер уходит к себе и захлопывает за собой дверь.
Засыпать в незнакомой постели всегда тяжелее, чем в своей, какими бы удобными ни были матрас, подушки и одеяла и как бы ты ни умирал от усталости. Вэн был так сильно зол и напуган, что едва мог лежать спокойно.
Мама кричит, лежа на дороге. Рука мистера Грея на мамином плече. Ледяные глаза Питера…
Вэн положил коробку с Лемми рядом с собой, накрыл одеялом и, приоткрыв крышку, заглянул внутрь.
Лемми сладко спал, обхватив себя полупрозрачными лапками.
Вэн почувствовал себя на капельку лучше.
Да, они застряли в чужом доме, но его близкие были в порядке. Мамин перелом зарастёт. Желаниед будет в безопасности в своей коробке, окружённый любовью и заботой Вэна, по крайней мере пока он опять не проголодается. Но об этой проблеме он подумает позже.
Он закрыл крышку.
Постельное бельё пахло, как саше с лавандой. Вэн улёгся поудобнее на мягком матрасе под тёплым одеялом и закрыл глаза. Его окружали тишина и лавандовая серость.
Он не слышал стука по стеклу.
Не слышал, как стук становился всё громче и быстрее.
Не слышал шороха открывающегося окна и как кто-то спрыгнул на ковёр и подошёл к кровати.
Он узнал, что в комнату вломились, только когда кто-то приземлился ему на грудь.
Едва сдержав крик, Вэн сел.
Белка вцепилась ему в ворот пижамы. Вэн перевёл взгляд с Барнавельта на бледное от паники лицо Гальки.
– Они идут, – прошептала она.
21
Держись крепче
Вэн отполз к изголовью.
– Что? – выдохнул он. – Кто идёт?
В предрассветных сумерках лицо Гальки казалось серым. Вэн смог разобрать лишь одно слово, но его оказалось достаточно: «Бритва».
Кожу Вэна закололо.
– Почему?
Галька нетерпеливо тряхнула головой.
– Потому что. Они знают.
– Знают что?
– О желаниеде, – практически прорычала Галька. – Кто-то…
Её губы задвигались слишком быстро, и Вэн ничего не понял.
– Что она сказала? – спросил он Барнавельта.
– Она сказала: «Кто-то видел, как ты загадал желание в парке с желаниедом под мышкой, тупица». – Барнавельт наклонил голову. – О, извини.
– Что они собираются делать? – спросил Вэн.
Галька опять что-то выпалила.
– Она сказала: «Они поместят его туда, где ему самое место», – пискнул Барнавельт. – Эй, а где твоё одеяло с космическими кораблями?
– Они запрут его в Хранилище? – У Вэна перехватило в горле. – Они будут его мучить?
Галька помолчала, затем сказала что-то, то ли «нет», то ли «не знаю». Вэн прижал к себе коробку с Лемми, надеясь, что он этого не слышал.
– Что мне делать? – прошептал он.
– Ничего, – отрезала Галька. – Просто отдай его им.
Барнавельт согласно кивнул.
– Просто отдай его им, – повторил он. – Для всех так будет лучше всего. Ну… почти для всех.
Вэн попытался представить, как он отдаёт Лемми Бритве с его обезображенным шрамами лицом и блестящими крюками, но воображение отказало, потухло, как экран телевизора с выдернутой из розетки вилкой. Лемми был такой маленький, и он доверял ему, разве мог Вэн его предать?
– Если ты считаешь, что я должен позволить им его забрать, зачем ты меня предупреждаешь? – спросил он.
– Потому что, – выразительно посмотрела на него Галька. Наклонившись, она схватила Вэна за руку, но впервые просто чтобы подержать её, а не чтобы куда-то его за собой потащить. – Не сопротивляйся им. Пожалуйста. Ты можешь пострадать. А я… я этого не хочу. – Её взгляд метнулся к окну. – Нам пора.
– Стой! – Вэн встал на колени, не выпуская из рук коробку. – Когда они придут?
Галька пожала плечами.
– Скоро.
За этим последовало что-то ещё, может, «день», а может, «два».
Она перекинула ногу через подоконник.
– Барнавельт.
Белка высунула голову из-под одеяла и воскликнула:
– О! Привет, Вэн! Не ожидал встретить тебя здесь! Как тесен мир!
– Барнавельт! – повторила Галька.
Белка запрыгнула ей на плечо.
– Галька! Я так рад нашей встрече! Сто лет тебя не видел!
Галька бросила на Вэна прощальный взгляд.
– Просто… будь осторожен, – сказала она и скрылась за подоконником.
Будь осторожен. Или «будь смелым». Или «лучше смирись». Вэн не был уверен.
Он остался один, съёжившись в чужой кровати и прижимая к груди маленькую картонную коробку.
Он заглянул внутрь.
Лемми спал, но когда крышка открылась, он перевернулся и сонно улыбнулся Вэну.
Эта улыбка стала последней каплей, упавшей в наполненную до краёв раковину.
Вэна затопила абсолютная уверенность. Ну и что, если он пострадает? Он ни за что не отдаст Бритве своего беззащитного маленького друга. Ни при каких обстоятельствах.
Вэн свесил ноги с кровати. Зажав коробку под рукой, он схватил подушки и мягкое серое одеяло.
В шкафу было пусто, не считая белого халата и запасного комплекта постельного белья. Вэн пихнул всё это в сторону, застелил дно половиной одеяла, разложил подушки, забрался внутрь и захлопнул изнутри дверь.
Теперь никто не подберётся к нему незамеченным.
Вэн улёгся на бок, прижал коробку с Лемми к груди и сфокусировал внимание на органах чувств. Он чувствовал тихую вибрацию водопроводных труб в полу, видел полоску лунного света в щели под дверью шкафа, втягивал носом запахи пыли и лаванды от одеяла. Прошли минуты или часы, прежде чем он наконец заснул.
Из-под двери сочился солнечный свет.
Слишком яркий для косых утренних лучей, поэтому Вэн сделал вывод, что проспал довольно долго. Или же кто-то включил свет в комнате.
В щели мелькнула тень.
Вэн замер. Без слуховых аппаратов он не мог уловить ни единого звука. Но за дверью шкафа кто-то был. Кто-то высокий. И этот «кто-то» медленно перемещался по комнате.
Вэн затаил дыхание и крепко-крепко прижал к себе коробку с Лемми.
Щель потемнела: кто-то закрыл свет своим телом – или краем длинного тёмного пальто. Тень застыла. Выжидающе. Прислушиваясь.
