Больше он ничего не успел разобрать.
Потому что в этот момент что-то схватило его за руку и дёрнуло назад, в абсолютную темноту.
25
Падение
Он ничего не слышал.
Ничего не видел.
Тьма окутала его уставшее тело, будто кокон. Он знал лишь, что находится в маленьком помещении – воздух был неподвижен – и что он был не один. И больше ничего.
Вэн старался не шевелиться в надежде, что этот кто-то рядом с ним не увидит и не услышит его.
По его шее скользнуло что-то пушистое.
Вэн отскочил назад и ударился плечами о холодную каменную стену.
– Эй! Генератор Вэн де Граафа! – пискнул голос. – Что ты здесь делаешь?
Вэн поспешил достать из кармана фонарик. Луч света разрезал темноту и упал на серебристую белку и знакомое – и очень бледное – лицо Гальки.
Вэн проследил взглядом за движением её губ.
– …Нужно… отсюда.
– Ещё как! – взорвался Вэн. – Это я и пытаюсь сделать, но…
Галька зажала его рот ладонью.
– Уши… путь. – Её голос был не громче жужжания. – … Назад… ты…
Вэн отдёрнул её руку от своего лица.
– Лестницы перекрыты, – с отчаянием в голосе принялся объяснять он. – Валет гонится за мной. Все думают, что это я выпустил желаниедов, но я этого не делал. В смысле это было не специа…
Галька опять закрыла ему рот. Она что-то сказала: то ли «Нет!», то ли «Знаю!», то ли «Идём!», – после чего сжала пальцами его запястье и потащила за собой во тьму.
Луч фонарика мельтешил перед ними, выхватывая из мрака куски узкого извилистого коридора.
Барнавельт жизнерадостно трещал Вэну в ухо:
– Я тоже знаю обходные пути. Я знаю все пути. Главные пути, боковые пути, железнодорожные пути…
– Барнавельт, – прошептал Вэн, – Галька хочет меня сдать?
– Сдать на что?
– Валету.
– Галька хочет сдать тебя на Валета? – растерянно спросила белка. – Не думаю, что это возможно.
– Тогда куда мы идем?
– Наверх, – ответила белка.
Они подошли к огромной чёрной спиральной лестнице. Галька отобрала у Вэна фонарик и посветила вверх. Прежде чем Вэн сумел проследить, где заканчивались ступени, Галька начала подниматься, таща его за собой.
Казалось, лестнице не было конца, и у Вэна закружилась голова. Металлические ступени дрожали под ногами. Перила выглядели ненадежнее зубной нити. Вэн старался не смотреть вниз, хотя знал, что всё равно не увидит ничего, кроме чёрноты.
Несколько дюжин ступенек спустя Галька замедлила шаг. Вэн, тяжело дыша и мёртвой хваткой цепляясь за перила, шагнул вслед за ней на небольшую платформу. Убрав фонарик в один из своих многочисленных карманов, Галька толкнула какую-то дверь и дёрнула Вэна за собой.
Он моргнул.
Они стояли на краю большой круглой комнаты, подсвеченной нитями мигающих огоньков. Её стены были металлическими, на полу кое-где лежали вытоптанные ковры и стояли продавленные кресла. На платформе в центре вокруг нижнего конца уходящей под углом вверх трубы, очень похожей на гигантский телескоп, собралась группа людей. Ещё несколько работали рядом за столами с графиками и какими-то инструментами. Никто не заметил прокравшихся через комнату Вэна и Гальку.
– Это Обсерватория? – шёпотом спросил Вэн Барнавельта. – Что мы здесь делаем?
– Что? – Белка тряхнула головой и повернулась к Вэну. – Эй! Ван Гог! Что ты здесь делаешь?
– Именно об этом я тебя только что и спросил.
Галька обернулась. Вэн понял по её губам, что она на них шикнула. Затем она указала вперёд, на металлическую настенную лестницу.
У Вэна засосало под ложечкой.
Галька ухватилась за перекладины и начала взбираться. Она посмотрела вниз и призывно дёрнула головой.
– Ладно, – тихо сказал сам себе Вэн. – Была не была.
– Да! – обрадовалась белка. – Была не была! Вперёд!
Перекладины были холодными и надёжными, но под потными ладонями Вэна они быстро нагревались и становились опасно скользкими. Тонкие подошвы тапочек прогибались, и прутья больно впивались в стопы, из-за чего Вэн не мог как следует на них встать. А конца лестницы всё не было видно. Вэн заставил себя смотреть прямо на стену между перекладинами и старался не думать о том, сколько ещё подниматься. Или как далеко до пола.
– Хорошо лезешь! – похвалил его Барнавельт. – Мы почти на месте!
– Правда? – выдохнул Вэн.
– Нет. Не совсем. – Белка наклонилась к его уху и понизила голос до шёпота: – И ты на самом деле не очень хорошо лезешь.
Выше. Выше. Выше.
Руки Вэна ныли. Ладони горели. После такого долгого подъёма по узким перекладинам стопы, казалось, превратились в подковы.
Вэн почувствовал легкое дуновение ветра и посмотрел вверх.
Галька открыла дверцу люка в металлической стене. В его проеме виднелось фиолетовое звёздное небо.
– Почти на месте! – пискнул Барнавельт, подпрыгивая на плече Вэна. – На этот раз по-настоящему!
Полы пальто Гальки скрылись за краем люка. Секундой позже она выглянула в проём и что-то сказала, но Вэн не услышал.
В ушах пульсировала кровь. Он заставил себя преодолеть последние перекладины и высунул голову в люк.
Они были где-то высоко. Очень и очень высоко. Воздух казался разреженным, то и дело налетали сильные порывы ветра. Вэн вцепился в лестницу.
Галька протянула ему руку. Вэн с неохотой отпустил перекладину, и она наполовину помогла ему подняться, наполовину втащила через люк на крошечную площадку. Вэн выдернул руку из её пальцев и ухватился за перила. И лишь затем позволил себе осмотреться.
Под ними простирался город.
Взгляд Вэна скользил по крышам многоэтажек, по перекрещивающимся светящимся линиям улиц, по маленьким огонькам двигающихся по ним автомобилей. Лишь несколько зданий во всём городе поднимались выше платформы, пронзая фиолетовое небо. Он медленно повернулся вокруг своей оси и обнаружил, что они с Галькой стояли на вершине водонапорной башни – одного из этих огромных остроконечных цилиндров, что возвышаются над старыми городскими строениями. Понятно теперь, почему стены Обсерватории были металлическими и круглыми. Отличное место, чтобы втайне наблюдать за звёздами. Казалось, Вэн мог дотянуться и провести рукой по небу, если бы, конечно, ему хватило духа отпустить перила.
– А теперь мы полезем вниз! – пропел Барнавельт и перепрыгнул на плечо Гальки.
– Вниз?
Вэн выглянул из-за перил.
