Следующие слова сорвались с языка Вэна, прежде чем он успел их как следует обдумать.
– Но разве вы, Коллекционеры, не для этого собираете людские желания и отлавливаете желаниедов? Не ради того, чтобы всё контролировать?
Гвоздь выпрямился и вскинул брови. Его губы уже не казались тонкой нитью.
– Ты умный мальчик, Вэн Марксон.
На секунду в комнате стало тихо.
Затем Гвоздь сказал:
– Идём. Нужно покинуть дом, пока нас никто не увидел.
В молчании они пошли по коридорам и лестницам. Они как раз свернули за угол на нижнем этаже, когда мимо них проскочила пушистая серебристая ракета.
– Я проверил четвёртый этаж, – отрапортовал Барнавельт, затормозив перед ботинками Гвоздя. – Давай я ещё раз проверю третий, на всякий случай.
– Ты уже четыре раза проверял третий этаж, – сказал Гвоздь.
– Ты уверен? – моргнула белка. – Весь этаж?
– Весь. Четыре раза.
– Может, я тогда проверю четвёртый этаж?
– Ты его только что проверил.
– Весь?..
– Весь. Да. Четыре раза.
Белка махнула хвостом.
– А как насчёт подвала?
Гвоздь вздохнул.
– Барнавельт. Её нет.
– Нет? – повторила белка таким тоном, будто впервые услышала это слово. – Её нет?
– Да, – ласковым голосом подтвердил Гвоздь. – Eё нет.
Мгновение Барнавельт смотрел на них, дрожа всем телом.
– Давай я проверю третий этаж.
– Давай ты заберёшься мне на плечо и мы пойдём домой, – сказал Гвоздь. – Мы попробуем её найти. И мы её вернем. Если сможем.
Очень медленно – Вэн никогда не видел, чтобы Барнавельт так двигался, – белка полезла по Гвоздю, цепляясь за ткань пальто. Когда она села на его плечо, даже её хвост безвольно повис.
Они вышли из пустого дома через заднюю дверь в тенистый дворик.
– С ним всё будет хорошо? – спросил Вэн, кивнув на Барнавельта.
– Мы о нём позаботимся, – пообещал Гвоздь.
– И если Галька вернётся, вы… дадите мне знать?
– Дадим, – Гвоздь легонько улыбнулся. – Мы будем неподалёку. Как всегда.
Он протянул руку. Вэн её пожал.
– Береги себя, Вэн Марксон.
Взмахнув полами пальто, Гвоздь развернулся и пошёл прочь.
– Пока, Супер-Вэн, – послышался Вэну голос Барнавельта, но когда он обернулся, их обоих уже не было.
Вэн побрёл вдоль кромки высушенного пруда. Камни на дне были серыми и пыльными. Тускло блестела пара монет. Вэн нагнулся и подобрал монетку в пять центов. Он покрутил её в пальцах, гадая, чьё желание она хранила. Может, мистера Фэлборга? Что, если именно эта монетка перенесла его коллекцию змеиных чучел или пруд, полный гигантских карпов. Но куда всё это перенеслось?
Вэн устало выдохнул.
Убрав монетку в карман, он развернулся.
Напротив него стояла длинношерстная серая кошка.
– Рената? – прошептал Вэн.
Кошка прищурилась, посмотрела по сторонам и хриплым голосом сказала:
– Зови меня Чак.
Вэн моргнул.
– Я думал, твоё имя…
– Рената? – Кошка фыркнула. – Только для мистера Модника. Моя мама назвала меня Шарлин. Но всё зовут меня Чак.
– О, – сказал Вэн. – Моя мама…
– Твоя мама назвала тебя Джованни, но все зовут тебя Вэн. Я знаю. – Кошка сощурила на него голубо-зелёные глаза. – Я всё слышу. Чтоб ты знал, большую часть времени кошки лишь притворяются, что спят.
– Так ты… – Вэн тоже поглядел вокруг, проверяя, чтобы их никто не подслушивал, и шёпотом спросил: – Ты одна из шпионов Коллекционеров?
– Я свободный агент, – вскинула подбородок кошка. – Я хожу, куда хочу. Говорю, когда хочу. И если хочу.
– Поэтому мистер Фэлборг не взял тебя с собой?
– О, он хотел меня забрать. Но невозможно заставить кошку сделать то, чего она не хочет. Уж точно не с помощью одного желания. – Чак со скукой посмотрела вокруг. – Да и потом, жизнь здесь успела мне надоесть. Поживу на улице пару недель, развлекусь, может, вернусь на прежнюю работу, буду ловить мышей в закусочной в центре. А потом… может, вновь сюда приду, когда он вернётся. – Она дёрнула ухом. – Мистер Модник всегда покупает самые дорогие консервы с тунцом.
В сердце Вэна вспыхнула надежда.
– Так он вернётся?
– Он всегда возвращается, – лениво лизнула лапу кошка. – У него есть дома повсюду. В разных странах, в разных городах. Италия. Россия. Япония. Но в итоге он всегда возвращается сюда.
– Ты знаешь, куда он отправился?
Кошка секунду помолчала, то ли потому, что не хотела отвечать, то ли потому, что не желала признавать, что не знает.
– Не в этот раз. Но будь я на твоём месте, я бы выбросила всё это из головы. Фэлборг – опасный человек. Он всегда точно знает, чего хочет. И он никому не позволит встать у него на пути. Хотя в той же степени я бы никому не пожелала разозлить этих Коллекционеров. – Кошка опять умолкла, глядя снизу вверх на Вэна. – Знаешь выражение про молот и наковальню? Так вот ты оказался между ними.
– Но я думал, раз мистер Фэлборг уехал…
– О, это не конец. Они знают о тебе. Они знают, что ты можешь услышать, увидеть и сделать. Всё ещё далеко не кончено. – Кошка развернулась, взмахнув серебристым хвостом, оглянулась и коротко кивнула Вэну. – Ну пока. Будь осторожен.
Она зашла в кусты и скрылась из виду.
Будь осторожен.
Вэн оглянулся себе за спину. На краткий миг ему показалось, что он заметил в кроне раскидистого клёна что-то большое и дымчатое, но затем ветер пошевелил листья, и оно исчезло.
Вэн пошёл назад по дорожке, огороженной живой изгородью.
Он был так погружён в свои мысли, что поначалу совершенно не смотрел себе под ноги. Но когда он наконец опустил взгляд и по привычке стал вглядываться в каждый камушек, он увидел кое-что странное.
На краю тропинки наполовину скрытый листьями кустарника лежал шарик из прозрачного синего стекла с блестящей золотой спиралью внутри. Тот самый, что Вэн отдал Гальке. Вокруг него были разложены другие вещи: три заплесневевших пенни, наполовину сожжённая свечка с праздничного торта и осколок сломанной вилочковой косточки.
То был знак.
Знак для него.
Галька знала, что Вэн – возможно, он один на всём свете – его заметит.
Но он не знал, что всё это означало. Шарик был его подарком Гальке, и она с тех пор всегда носила его в кармане. Другие вещи олицетворяли собой желания. Она намекала на коллекционирование? Или таким образом прощалась с ним? Или это был символ её веры в то, что он отыщет её? Что она хочет, чтобы он продолжал поиски?
