Максим с облегчением вздыхает и сообщает мне, что будет ждать результаты внизу, вместе с отцом. Когда он прикрывает за собой дверь, я могу наконец-то вдоволь взвыть от переполняющей меня боли.
Никто и не говорил мне, что будет легко. Я всегда знала, что роды — это достаточно болезненный процесс, но сейчас мне только и хочется, что лезть на стенку, выть от боли и царапать стену ногтями. Чтобы не кричать слишком громко — кусаю губы. Сильно кусаю, ощущая на них металлический привкус крови. Успокаиваю себя тем, что это в первый и последний раз, нужно только перетерпеть и в моей жизни появится чудо. Крошечный человечек, который будет любить меня вопреки.
Акушерка заходит достаточно часто — растирает мою поясницу, дает советы и даже отчитывает за что-то. Я почти не слышу её, нахожусь будто в вакууме и посторонние голоса звучат в моей голове слишком неразборчиво, чтобы их слышать. Моя ночная сорочка насквозь мокрая. Я то проваливаюсь в пучину боли, то вновь воскресаю и верю, что скоро это пройдет.
Оказавшись на кровати, которая легко трансформируется в удобное кресло с рычагами, чувствую, как на мой лоб опускается что-то холодное, что освежает мою голову. Меня начинает сильно лихорадить, а зубы не переставая стучат на всю палату.
— Соберись, детка. Ты нужна своему малышу, — приказывает строгим голосом доктор.
У неё доброе чистое лицо и светлые волосы. И после её слов я будто бы прозреваю. Чётко осознаю, что я рожаю и назад дороги нет. Нужно наплевать на то, что мне плохо и идти до конца, потому что моему Алёшке тоже сложно и я единственная, кто может ему помочь.
Акушерка с доброжелательной улыбкой на губах просит, чтобы я начала тужиться. Рассказывает, как это делать правильно. Я смотрю на неё широко раскрытыми глазами и пытаюсь повторить в точности следуя её инструкциям.
— Молодец, девочка, — хвалит она. — Только не жалей себя, все силы вкладывай!
Я тужусь ещё раз и вою от боли. Запрокидываю голову назад, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.
— Ну-ну, не кричи, — акушерка гладит меня по влажным волосам. — Если хочешь, ты можешь потрогать головку малыша, она находится уже на выходе.
Удивленно смотрю на неё и всё же и касаюсь рукой внизу живота. Сердце отбивает частые удары, а пот градом стекает по моему лицу. Я чувствую его, моего сына. Он совсем рядом, он близко. Акушерка просит ещё раз потужиться и в этот раз я вкладываю в потуги все свои силы. Мгновение и я вижу, как из меня достают моего же сыночка. Маленького, фиолетового цвета, с темными волосиками и закрытыми глазками. В точности такого, какого я себе и представляла. Он издает звуки похожие на крик и его тут же опускают мне на живот, прикрывая одеялом.
— Добро пожаловать в жизнь, сынок, — целую его в макушку и чувствую тепло его тела.
Больше не ощущаю боли, когда меня осматривают. Не замечаю ничего вокруг, когда его бездонные глазки приоткрываются и заглядывают мне в душу. Это прямой удар в сердце, попадание чётко в цель. Я понимаю, что навсегда и отныне буду любить его и жить для него, чтобы не случилось.
— Там муж ваш спрашивает, можно ли войти, — произносит акушерка, прерывая нашу с сыночком идиллию.
Молчу, что Максим совсем не муж мне и просто киваю. Его густая темная шевелюра показывается в дверном проеме через несколько минут. На лице довольная улыбка, а глаза хаотично скользят по нас с сыном. Мне тут же хочется показать ему нашего Алёшку. Того, от кого он чуть было совсем не отказался.
— Смешной, — произносит Макс и трогает крошечные пальчики сына.
— Да, и милый. На тебя похож, — говорю чистую правду, но знаю, что ребенок ещё может поменяться.
Зато сейчас эти слова радуют Максима. Его губы вновь плывут в довольной улыбке и он тут же достает смартфон из кармана, неловко спрашивая, можно ли сфотографировать сына.
— Для инстаграм, — поясняет он. — Я только ладошку или пятку сфоткаю.
— Хорошо, — соглашаюсь.
Прекрасно понимаю его стремление поделиться своим счастьем с окружающими, пусть даже посредством инстаграма. Макс делает несколько фото, после чего обрабатывает их специальными фильтрами, добавляет милую надпись и показывает мне, чтобы я одобрила. Сама я не зарегистрирована в инстаграме, но данная фотография кажется мне очень и очень милой.
— Выкладывай, хорошая фотка, — произношу и целую Алёшку в лобик.
Сын уснул и я сама бы не прочь поспать после родов.
— Спасибо за сына, Насть, — Макс неожиданно склоняется над кроватью и коротко целует меня в щёку.
Именно в этот момент дверь в палату открывается и на пороге показывается Артур. В медицинском халате и бахилах. Его карие глаза внимательно смотрят то на меня, то на Алёшку, то на Максима. Уголки его рта слегка дёргаются вверх и он достает из-за спины роскошный букет цветов.
— Макс, ты кое-что забыл.
Максим перенимает букет у отца, протягивает его мне и ещё раз целует, только теперь уже сына. Отстраняется, кладёт цветы на столик, который находится поблизости.
— Спасибо, — говорю негромко и ошарашенно смотрю на Артура. — Я даже не ожидала, что будут цветы.
Да что там, ещё месяц назад я думала о том, что после выписки нас никто и не встретит, кроме Аньки.
— Поздравляю, Насть, — произносит Артур низким хрипловатым голосом, направляясь на выход. — Ты заслужила.
Глава 29
Артур.
Когда вхожу в палату, то первым делом мой взгляд цепляется за Настю. Она лежит на широкой кровати и прижимает к себе младенца. Уставшая, обессиленная, с искусанными до крови губами. Слишком сильная девочка в свои двадцать. Она смотрит на Алёшку особенным взглядом, наполненным любовью и радуется банальным цветам, которые я купил при роддоме.
Мне не нужно проводить ДНК-тест, чтобы убедиться в том, что ребёнок, который мирно лежит у Насти на руках — сын моего Макса. Слишком много похожего в них — волосы, глаза, губы, тон кожи. Максим светится от радости, словно новогодняя ёлка. Счастливый, прижимающий к себе малыша и … маму. И чтобы не рушить идиллию между ними, такую хрупкую и на грани, я решаю выйти.
Уже в коридоре слышу, как Макс окликает меня и просит, чтобы я подождал его в автомобиле. Выхожу на улицу где, не прекращая, валит снег, и останавливаюсь внизу, спустившись со ступеней.
— Твоя тоже родила? — слышу мужской голос откуда-то справа и равнодушно поворачиваю голову.
Мужчина моего возраста стоит возле урны и курит, глубоко затягиваясь сигаретой. Я бросил эту пагубную привычку примерно лет пять назад, вплотную занявшись спортом и собственным здоровьем, но каким-то образом сейчас я с легкостью принимаю у него сигарету и тоже вдыхаю едкий дым. Одна затяжка, вторая. Ощущение, что становится легче, пусть и ненадолго.
— Моя жена девку родила, — усмехается мужик, несмотря на то, что я молчу и не собираюсь вступать с ним в диалог.
