— Не утруждайся на пояснения, меня тоже тяготит твоё общество, — киваю в ответ.
— Рада, что ты такая понятливая. Надеюсь, что мы сработаемся.
— Не надейся, — отворачиваюсь к окну и всматриваюсь в высотное здание родильного дома.
Автомобиль останавливается у центрального входа. Я выбираюсь на улицу, расстегиваю куртку, потому что солнце нещадно печёт в черную верхнюю одежду.
— Поторапливайся, — командует Вика, цокая каблуками.
Она стильно одета — короткое бежевое пальто, замшевые туфли на полтона темнее и чёрное платье, которое облепило её фигуру в форме гитары. Я иду следом за ней. Настолько быстро, насколько могу. Мне и самой хочется поскорее со всем этим закончить. Вид больницы вселяет панику. Особый запах, который витает даже в дорогом клиническом госпитале пропитывается в одежду и преследует меня в лифте.
Воспоминания наваливаются на меня снежным комом. Мне десять. Я приезжаю вместе с отцом в онкобольницу, прохожу мимо палат, где сидят десятки больных раком людей. Вглядываюсь в их печальные лица и боюсь. Цепляюсь в папину руку сильнее, жду, что он защитит меня и скажет, что всё будет хорошо, жду, что заберёт меня отсюда и увезёт домой. Мы входим в палату, где помимо мамы находятся ещё три женщины разных возрастов. Но мама — самая молодая. Лежит в кровати на белых простынях и её лицо кажется сливается с этими самыми простынями. Такое же белое и безжизненное.
Отец потерян. Он не знает, как будет жить без неё, а я не знаю, как буду жить без них двоих, потому что чувствую — папа не справится без мамы. Он слабый и нуждается в поддержке, а мать всегда была главой семьи и держала всё под контролем, потому что на отца было сложно положиться. Он просит обнять маму. Я склоняюсь над ней, приобнимаю за плечи, стараюсь не вдыхать запах сильных лекарств и приближающейся смерти.
В палату заходит толстая медсестра со штативом для капельницы. Грубо отталкивает меня в сторону и берёт мамину исколотую руку. Я понимаю, что мать для неё очередная пациентка, но сердце за неё все равно болит.
— У нас тихий час — время для посещений окончено! — говорит медсестра, обращаясь в нашу сторону.
Мы с отцом уходим. Я долго оборачиваюсь назад, всматриваюсь в окна диспансера, в надежде, что мама поднимется и помашет мне рукой, но этого не происходит. В тот же день я потеряю её навсегда.
***
— Приехали, — произносит Вика и воспоминания тут же растворяются.
Я украдкой вытираю скопившиеся в уголках глаз слёзы и выхожу из лифта на седьмом этаже. Виктория проводит меня к кабинету и деловито проходит внутрь. Оплачивает родзал, естественные роды и анестезию, хотя я прошу обойтись без неё. Вика бросает на меня строгие взгляды, и я неожиданно для самой себя замолкаю. Думаю, о том, что в процессе всё равно смогу отказаться.
Доктор — пожилая женщина с неожиданно добрым взглядом просить прилечь меня на кушетку. Она не осуждает меня за страхи, не лезет с распросами. Просто водит датчиком по животу и слегка хмурится. Легкая паника прокатывается по телу. Я боюсь, что с ребёнком что-то не так, но вскоре её хмурый взгляд становится прежним и я выдыхаю.
— Лера, правильно? — я киваю. — Лера, у малыша небольшое обвитие пуповиной, но это не страшно. Плацента мне не нравится, но мы будем её контролировать, хорошо?
Я киваю и стираю с живота липкую жидкость.
— Тогда буду ждать тебя через неделю.
Мы выходим на улицу и садимся в автомобиль. Моё представление о больнице и докторах только что окончательно перевернулось. Возможно доброжелательность врача была не более чем благодарностью за уплаченные деньги, но всё равно мне было тепло и совсем не страшно, несмотря на то, что никто из близких больше не держал меня за руку.
***
В торговом центре на Ленинском проспекте полно людей. Мы заходим в первый попавшийся магазин и рассматриваем кроватку. Я смотрю на лиловую, Вика — на чёрную.
— Я так и знала, что у тебя отсутствует вкус, — кривится она, глядя на мой выбор. — Мы берём эту, Лера. Времени возиться у меня нет. Ты же знаешь на кого я работаю.
В её голосе столько гордости, что мне становится смешно. Она напирает на меня, говорит, что даже не станет рассматривать лиловую кроватку, а я ощущаю, что задыхаюсь от её напора. Поэтому при первом удобном случае, пока Вика не видит, выхожу из детского магазина и сажусь на лавочку. Пусть берёт то, что хочет. Всё равно мой выбор никого не интересует.
— Лера!? Не могу поверить, что это ты! — восклицает знакомый голос откуда-то справа.
Я поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на давнего знакомого Тимура, который был частым завсегдатаем его ночного клуба.
— Иракли! Рада тебя видеть.
— Ты как вообще? — парень присаживается на скамейку рядом со мной и сочувственно смотрит мне в глаза.
— Держусь, — слабо улыбаюсь, но получается паршиво.
— Ты молодец. Скоро малыш родится. Будет для тебя приятным воспоминанием о Тиме.
Улыбка сползает с моего лица, потому что я впервые думаю о том, что помимо Тимура этот ребёнок будет похож и на Рустама. И это пугает меня больше всего на свете.
Я хочу спросить, почему Иракли не смог приехать на похороны, ведь они с Тимом вроде как дружили, но в этот самый момент из магазина выходит Вика и быстро перебирая ногами направляется в нашу сторону. На красивом личике неприятная злобная гримаса. Она тычет в меня своим острым ноготком и выкрикивает на весь торговый центр:
— Ты хочешь, чтобы он казнил меня, да? Этого ты добиваешься, мелкая дрянь?
Иракли виновато пожимает плечами и спешит ретироваться. Машет мне напоследок рукой, оставляя один на один со злобной и разъярённой Викторией.
— От тебя одни неприятности, Лера! Куда не плюнь — все вокруг вертятся вокруг тебя. Даже Рустам и тот разгребает после тебя и твоего муженька то дерьмо, которое вы наворотили!
Она тут же замолкает, словно сказала что-то лишнее.
— Повтори! Какое дерьмо разгребает Рустам? — поднимаюсь с места и смеряю её своим взглядом.
— Я и так сказала много того, чего тебе не следует знать. Но я, пожалуй, повторю. Не рыпайся, Лера. От тебя исходит слишком много проблем.
Глава 11
— Повтори! Какое дерьмо разгребает Рустам? — поднимаюсь с места и смеряю её своим взглядом.
— Я и так сказала много того, чего тебе не следует знать. Но я, пожалуй, повторю. Не рыпайся, Лера. От тебя исходит слишком много проблем.
— Нет уж, сказала А, говори и Б! — перехватываю Викторию за кисть руки и крепко сжимаю.
О проблемах в бизнесе Тимур никогда не заговаривал. Я не лезла в его финансовые дела, а он и не делился. Я просто знала и была уверена в том, что мой мужчина со всем справляется. Думаю, что заметила бы какие-нибудь изменения в качестве нашей жизни, но их просто-напросто не было. Оставался единственный вариант — Тим хорошо скрывал свои проблемы от меня, чтобы я не нервничала. И это было вполне в его духе.
