– Обойдешься, – пробурчал он и лег рядом. Полез обниматься. Жарко зашептал на ухо:
– Мэри… Мэричка… Прости меня!
Его язык уже раздвигал ее губы и вторгался внутрь. И Мэри, о боги! Мэри ответила взаимностью. Она прижималась вплотную к мужу и словно не могла насытиться этим поцелуем и объятиями. Витольд обхватил ее двумя руками, не смея отпустить от себя. Когда поцелуй закончился, он зарылся жене в волосы и пробормотал:
– Я хочу тебя, Мэри!
Жена охнула и снова полезла целоваться, одновременно запрокинув ногу на его бедро.
– Мэри, солнышко, я долго не выдержу, – прошептал Витольд.
Она мотнула головой и снова прижалась к нему.
Стрельников, улучив момент, попытался снять с нее пижамную майку на тонких бретельках. Но в ту же секунду, когда осталось лишь сдернуть с жены ненавистную тряпку, на деревянной лестнице послышался шум, и в комнату ворвалась заплаканная Ева.
– Мама! Мама!
– Иди сюда, любовь моя, – Мэри, приподнявшись с кровати, протянула руки дочери. – Иди ко мне.
Ева, рыдая, по-хозяйски плюхнулась на постель и потянула вниз майку матери.
– Все хорошо, – прошептала жена, целуя в висок дочку. Та горько всхлипнула, что-то пробормотала, и Витольд услышал громкое причмокивание.
Ему самому стало до слез обидно. Слишком завелся – и тут такой облом. Но потом, некстати вспомнив торжествующий взгляд сестры и желание Мэри поспать хоть немножко, Витольд догадался, что такие вот приходы Евы – обычное явление. И всем об этом известно. Кроме него!
И Мэри, гадкая девчонка, точно знала, что скоро в спальню ворвется дочка, и специально его раздраконила. Он придвинулся к ней и, приподнявшись на локте, осторожно взглянул на лицо жены, лежащей к нему спиной. Мэри задремала, и лишь только довольная улыбка жены сообщила Витольду о его правоте. Он хотел уже откатиться в сторону и попробовать уснуть на другой половине кровати, как Ева встрепенулась и, открыв глаза, уставилась на него. Потом выплюнула изо рта крупный розовый сосок и громко заявила:
– Папа-кака!
– Тихо, котенька, тихо! – Витольд погладил дочку по голове и прошептал проснувшейся Мэри:
– Ложитесь посередине кровати, а то она упадет.
Он долго лежал на самом краю без сна, раздумывая, как поступить дальше. Наевшись и успокоившись, Ева долго крутилась по кровати, пока не оказалась рядом с отцом. Маша сквозь сон слышала дочкину возню. Уже до утра не угомонится. Прощай, сон. Смежив веки, она наблюдала, как Ева катается по постели. Сейчас еще чуть-чуть, и начнет прыгать. Но в тот момент, когда малышка решила встать, крепкая рука отца притянула к себе неугомонное чадо. Витольд уложил дочку себе на грудь и тихо велел:
– А ну-ка, спать.
Дочка повздыхала, поохала, погладила отца по лицу маленькими ручками и вскоре затихла. По ровному дыханию Маша поняла, что задремал и сам Витольд.
Утром он проснулся поздно. Жена и дочка не стали его будить, а уже давно ушли вниз. Он перекатился на середину кровати и, раскинув ноги и руки, потянулся.
«Хорошо-то как! Еще с полчаса полежу и встану. Все равно спешить некуда!»
Стрельников перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку, сохранившую запах жены. Что-то нежное и цитрусовое. Он закрыл глаза, снова вспоминая, как несколько часов назад целовался с Мэри. Пока не ворвалась дочка. Нужно что-то делать с этим грудным вскармливанием. Даже ВОЗ советует до двух лет. Он подумал о шелковистой коже жены и уже собрался разработать план, как заманить Мэри в койку, когда на лестнице снова послышались торопливые шаги.
«Не дом, а проходной двор», – выругался про себя Стрельников и на всякий случай повернулся к двери.
В комнату вбежал Ленька.
– Пап, там к тебе мочалка приехала! – запыхавшись, сообщил он. – Та, что ворует огурцы!
Витольд подскочил как ошпаренный.
– Какая?
– Блондинка, – скривился сын и тут же заметил удивленно: – А у тебя их что, несколько?
Стрельников отмахнулся, натягивая штаны.
– Где она? – бросил порывисто. – Где эта гостья?
– На веранде с дедушкой разговаривает!
– А мама?
– С Евой за молоком пошла. На коров смотреть.
– Слава богу, – выдохнул Витольд и бросился вниз.
Внизу родственники встретили его как зачумленного, и каждый счел нужным поморщиться и отвести взгляд. Лишь один Вадим попытался оправдаться:
– Ей Ольга калитку через домофон открыла. Не поняла, кто это. Полинка во двор вошла и на веранде на Чапая наткнулась.
Витольду захотелось проломить стену, желательно головой.
«Дебил! Недоумок!» – честил он себя, несясь к веранде. И остановился как вкопанный.
В полуоткрытую дверь хорошо просматривалось большое светлое помещение с распахнутыми настежь окнами. Ветер трепал белые прозрачные занавески. Сам Чапай в тренировочных штанах и майке восседал на диване, вытянув вперед больную ногу. А рядом, застыв как статуя, стояла Полина Белова.
– Так вы по вызову работаете? – слишком вежливо уточнил Чапай.
– Мне нужен Витольд Александрович, – попыталась объясниться Полина.
– Да откуда ж я знаю, где он! – вздохнул Чапай и участливо поинтересовался: – Это он вас вызвал?
– Не-е-ет, – промямлила Полина. – Я сама приехала. Мне нужно с ним поговорить…
– В любой профессии клиентами разбрасываться – последнее дело. Может, осчастливите нас с другом? Вон там, за сарайчиком. Я сейчас Кольке позвоню. За пару косарей, а?
Полина стояла, переминаясь с ноги на ногу, не зная, то ли убежать поскорее, то ли двинуться в дом и позвать Витольда.
Утром затея ей показалась удачной. Она слушала весь вечер пятницы и полдня субботы сетования Инны, брошенной Витом в аэропорту. Приходилось подыскивать слова утешения и втайне надеяться, что самонадеянный и взбалмошный шеф наконец-то определился в ее пользу. Полина ждала звонка. А в воскресенье утром решилась. Она смутно помнила, куда ехать, но Инна дала ориентиры. Поселок Кирпичники, улица Добрая, а сам дом старый, с двумя мансардами. Вот и приехала!
Только вместо красавца-шефа на веранде восседал какой-то крепкий старик и, сально улыбаясь, делал мерзкие намеки.
«Сторож, видимо, – решила про себя Полина. – Все Стрельникову расскажу». Она уже собралась дать деру, как заметила идущих по дорожке мужчин. Крепкого парня и хмурого старика. Вгляделась близорукими глазами.
– А вон и Колька идет, – махнул в сторону товарища гадкий дедок и снова принялся за свое. – Договорились, лапушка, да?
– Что? – возмутилась Полина.
– За сарайчиком, за пару косарей. Мне и Кольке. – Потом он добродушно оглядел поднимавшегося по ступенькам старпера, перевел взор на идущего следом заспанного красавца, и велел грубо:
