– Я прошу тебя…
– Что конкретно ты просишь, Витольд? – тяжело вздохнула Мэри, поднимаясь с кресла. Она словно королева в мантии, прошла в парную, волоча за собой мокрую махровую простыню. Дала понять: аудиенция окончена.
Витольд подскочил, прошел следом, встал в ногах, возвышаясь над ней, головой чуть ли не упираясь в деревянный потолок. Завернувшись в простыню поплотнее, Маша глянула на мужа, прищурившись.
– Выйди, пожалуйста, я хочу немного полежать.
– Мне нужно обсохнуть, – пробормотал он. – И я тебе не мешаю.
– Я нигде не могу остаться одна. Даже в сауне…– пожаловалась она. Не ему, а просто вслух.
– Откуда такая потребность в одиночестве? – фыркнул Витольд, сдирая с себя майку.
– Ты сегодня хорошо спал? – устало осведомилась жена, стараясь не смотреть на голый торс.
– Не очень, – честно признался Стрельников.
-А у меня такой сон два года. Ева страшно боится, что ее могут бросить. Со временем пройдет, но пока тяжело.
– Нужно отлучать от груди и давать успокоительное.
– Гений медицины!– сев на лавке, воздела руки к потолку Маша. – По-твоему, грудное молоко вредно, а таблетки нет? Мы справимся. Она уже может оставаться без меня ночью несколько часов. А там, глядишь, все наладится. Только, будь добр, не мучай меня. Живи как жил. Девочки, работа, конференции…
– Мэри, пожалуйста…
– Я устала, Вит. Мне сил хватает только на детей и работу. Ты думаешь, почему я с Суворовской не переехала? Тебя ждала? Нет. Просто там мне спокойней, чем на Майском у родителей. Не нужно выполнять папины команды и подстраиваться под его образ жизни. Мне так спокойней, – повторила она. – И с тобой то же самое. Я не хочу растрачивать душевное здоровье на твои шашни. Давай разведемся. Пожалуйста!
– Дай мне шанс, – прохрипел Витольд. – Один-единственный. Ради нашей любви, ради детей.
Маша посмотрела внимательно на мужа, стоявшего рядом в мятых брюках и с голым торсом. Занятное зрелище.
– Эта девица к тебе приезжала или к брату? – строго переспросила Мэри.
– Ко мне, – зло фыркнул Стрельников. – Только я не звал ее. Но тебя больше никто не побеспокоит.
– Все врут. Постоянно врут, – прошептала Маша, закрывая лицо ладонями. – Как можно жить в круговороте сплошной лжи? Мама, отец… ну и ты, конечно!
Витольд рухнул перед ней на колени, начал укачивать, будто маленькую.
– Прости меня, мое сердечко, – прошептал нежно.
Маша почувствовала, как ее словно ударили током. Именно так звал ее муж лет с шестнадцати и до того момента, когда получил от официанта счет в ресторане.
– Не называй меня так. И перестань лапать. Я же просила тебя держать дистанцию.
Она подскочила на ноги и выскочила в душевую.
– Посушись еще немного, – буркнула, хлопнув дверью.
Глава 9. Часть 3.
Витольд усмехнулся, забавляясь поведением жены.
«Нужно немного сбавить натиск, а то сбежит. Улетит на зонтике, – сам себя предостерег Стрельников. – Он вспомнил, как Сережка с Никиткой дразнили младшую сестру, называя ее Мэри Поппинс, а Машка, которой тогда только-только исполнилось пятнадцать, окинула старших братьев снисходительным взглядом и весело заявила.
– Тогда вы тоже Поппинсы!
Снова что-то щелкнуло в груди, когда Витольд будто со стороны увидел, как смеясь, подбежал тогда к Мэри и радостно чмокнул в щеку. Словно младшую сестру. И тут же ощутил совсем другую реакцию, совершенно далекую от братских чувств. Память услужливо преподнесла зимний понурый вид из окна, около которого Стрельников застыл на несколько минут, приходя в себя. А еще мамин смеющийся голос, как галлюцинация пронесшийся в голове.
– Не сестра она тебе, Витольд. Ох не сестра!
Стрельников вздрогнул, словно очнулся. Одежда высохла, шум воды в душе прекратился. Витольд вышел из парной и поискал глазами жену.
Завернувшись в банный халат, Мэри сидела в кресле, снова свернувшись клубочком.
Он навис над ней, словно и не слышал вовсе ее рассуждений о разводе.
– Я не могу тебя потерять, мое сердечко, – прошептал, склонившись над ней.
– Ты как не слышишь, что я тебе пытаюсь втолковать, – попыталась отодвинуться Маша, поморщившись от досады.
– Ага, до меня туго доходит, – осклабился Витольд и добавил серьезно и нежно. – Давай отнесу тебя в спальню. Поспишь немного.
– Шутишь, что ли? А Ева? – отмахнулась Маша.
– Пойду с ней гулять. А ты отдохни.
Маша задумалась на минутку. Предложение показалось заманчивым. А главное, никакого подвоха.
– Куда вы пойдете? – неохотно уточнила она, прижимая руки к груди.
– Да хоть к озеру. Спрошу Майку, может, она собак возьмет, прогуляемся все вместе.
– Ева любит Баженовских шпицев, – слабо улыбнулась Маша. – Называет их лисичками.
– Мерзкие псины, терпеть их не могу, – поморщился муж. – Ладно, хватит болтать. Пошли, провожу в светелку.
– Сама дойду, – пробурчала Маша.
– Ну нет, – фыркнул Витольд. – От тебя нужно отогнать нашу дочь.
Маша уснула, как только голова коснулась подушки. Она не слышала, как в комнату заходила мать, трогала лоб и качала головой, потом заглядывала Агата. Она спала и во сне видела красочные карты, появившиеся из ниоткуда и кружившиеся в воздухе.
На фоне огромного солнца шли дети, влюбленные обнимали друг друга, и нарядная колесница увозила вдаль пассажиров.
Солнце. Влюбленные. Колесница. Хорошие карты, предсказывающие удачу. Вот только кому?
Ему удалось перехватить Еву на лестнице. Дочка опрометью неслась наверх.
Маленькие ножки топали по ступенькам. Тонкий хвостик, завязанный на макушке, прыгал в такт движению.
– Папа! – возмутилась она, когда Витольд загородил ей дорогу. – Пусти!
Он подхватил ее на руки и понес вниз.
– Не вздумай реветь, – сурово предупредил он. – Иначе не пойдешь на озеро с лисичками.
Начавшие опускаться вниз губы тотчас изогнулись в улыбке.
– Собаськи, – согласилась Ева, обнимая отца за шею. – Подалишь такую?
«Хитрая манипуляторша!» – мысленно усмехнулся Витольд, еле удержавшись от соблазна пообещать Еве собаку. Мэри не простит ему это.
Он спустился вниз и прошел на террасу, где народ и не думал расходиться. Нашел взглядом Сережку, глянул на Майю.
– Пошли к озеру погуляем, пока Мэри спит, – предложил он друзьям. МамОля с Агатой всполошились.
– Как спит? Почему?
