– Может, не пойдем никуда, Мэри? – протянул он печально следующим утром. – Что мы там забыли?
– Как хочешь, – небрежно бросила жена. – Тебя никто не заставляет. А я ничего, кроме больницы и этого дома, не увидела. Даже моря. Да и Каэтана обидится. Но ты можешь остаться, я с детьми съезжу ненадолго.
– Поедем все вместе, – пробурчал Витольд, а про себя подумал:
«Не выйдет, милая! Хочешь от меня отделаться и закрутить роман с грандом. Не получится! Дубиной от тебя отгоню. Интересно, у Карлоса есть бейсбольная бита? Или хотя бы клюшка для гольфа?»
Стрельников по привычке вытянул ноги, перегородив полтеррасы. Жена, унося тарелки после завтрака, чуть не споткнулась, глянула недовольно. Витольд тут же подскочил и принялся убирать со стола продукты и грязные чашки. Завтрак закончился, а сегодняшний день оказался свободным почти до самого вечера. Никаких заседаний, прений, докладов. Только на вечер назначили закрытие симпозиума, вручение дипломов и памятных подарков, ну и банкет, конечно! Ходили слухи, что его метод проведения операции на двенадцатиперстной кишке тоже получит какую-то награду. Хотелось разделить эту маленькую победу с Мэри, чтобы она прониклась гордостью за своего непутевого мужа. Но болезнь Евы спутала все карты.
Витольд засунул хамон и сыр в холодильник, а чашки поставил на край раковины.
– Оставь, я помою, – прошептал он в затылок жене, легким движением облапив бедра. Мэри повернулась как ошпаренная.
– Ты? Помоешь? Стрельников, шутишь, что ли? – Она смотрела на него так, словно никогда раньше не видела. Конечно, видеть приходилось, а вот о желании вымыть тарелки Маша слышала впервые.
– Я не шучу, мое сердечко, – ласково пробормотал он, легонько проводя пальцем по щеке любимой. Мэри отмахнулась, как от назойливой мухи, и удивленно уставилась на него.
– Ты же на море ни разу не ходила, – примирительно заметил Витольд и, улыбнувшись, призвал на помощь все свое обаяние.
– Как-то не пришлось, – хмыкнула жена и отстранилась. – Ничего страшного.
– Сходи с Леней, а я с Евой посижу, – предложил он.
– А ты управишься? – все еще не веря ему, уточнила жена.
– Конечно,– тут же заверил Витольд. – Делов-то! Мы книжку почитаем, картинки раскрасим.
Он, слегка касаясь, провел по ее плечам широкими ладонями. Будто хотел обнять, но не посмел.
– Я выдержу, не сомневайся, – твердо заверил жену Стрельников.
На кухню притащилась слабая Ева.
– Мама, пить! – потребовала она и, покосившись на отца, добавила:– Пазяста!
Витольд подхватил дочку на руки.
– Вот какая у нас девочка воспитанная! – чмокнул в щеку. – Мама с Леней плавать пойдут, а мы с тобой что делать будем? Книжку читать или картинки красить?
– Касить, – кивнула дочка, принимая из рук матери чашку с водой.
– Но, – Маша недоверчиво глянула на мужа.
– Мы их отпускаем? – забирая пустую чашку, снова осведомился Витольд у дочки.
Ева перевела хитрый взгляд на мать, потом ангельским взором посмотрела на отца.
– Да! Папа, мы будем касить! – захлопала она в ладоши и, решительно спустившись, убежала к себе в комнату.
Маша узнала этот взор ангелочка, не суливший ничего хорошего. Явно Ева что-то придумала.
«А ведь Стрельников даже не подозревает, – мысленно отметила Маша. – Может, предупредить? – Она задумалась на минутку, а потом одернула саму себя: – Фигушки! Пусть познает радость отцовства… за бесцельно прожитые годы».
Витольд, облокотившись на перила террасы, наблюдал, как Мэри в купальнике и белой полупрозрачной рубашке, чуть прикрывающей бедра, по ступенькам сбегает вслед за сыном. Волосы, закрученные на макушке, делали ее похожей на школьницу. Захотелось ринуться вниз, подхватить жену на руки и зацеловать. Словно услышав его мысли, она повернулась на взгляд и взмахнула рукой, а потом, будто смутившись, фыркнула и убежала.
«Девчонка!» – мысленно усмехнулся Витольд. Он снова вернулся во вчерашний день, когда после симпозиума они с Ленькой гуляли по Рамбле и примыкающим к ней узким улочкам. На витрине одной из лавок в глаза бросился серебряный браслет ручной работы. Филигранная вязь, красные кораллы. Стрельников поймал себя на мысли, что вещь абсолютно в духе Мэри.
– Давай маме купим, – посоветовался он с Ленькой. Сын с утра пребывал в плохом настроении и пробормотал что-то нечленораздельное.
Витольд засунул покупку в карман пиджака и, пропустив мимо ушей слова продавца про особый оберег, увлек сына в первое попавшееся кафе. Заказал мороженое и воду.
– Что с настроением, Леонид Витольдович? – ернически поинтересовался он. – Не понравился «Да Винчи» или кто-то обидел?
– Крутой робот, мне даже разрешили посидеть за пультом, – пробубнил Ленька и наклонился над синим широким стаканом с разноцветными шариками мороженого.
– Ну вот видишь, – ласково улыбнулся Витольд и тут же бросил настороженно: – Тогда в чем дело?
– Ни в чем, – насупился сын.
– Лень, что случилось, а? Ты вчера спать уходил, все в порядке было. Приснилось что?
– Я спать пошел, а ты снова своим телкам названивал! Я слышал! Ты же обещал!– гневно выкрикнул сын.
– Никому я не звонил, – опешил Витольд. – И свое обещание держу. Не придумывай, пожалуйста.
– Да. – Сын зло воткнул ложку в фисташковый шарик и бросил недовольно: – Я слышал! Ты по-английски любезничал с какой-то бабой.
– А … это, – рассмеялся Стрельников. – Сейчас тебе ее покажу. Она у меня в друзьях на фейсбуке.
– Не хочу я на твоих дур смотреть. Противно…
– Эта понравится, – жестко бросил Витольд и начал что-то искать в телефоне.
Он протянул айфон сыну и, улыбаясь, ткнул в фотографию.
– Вот смотри, хороша?
Ленька уставился на экран, откуда на него радостно глядела семидесятилетняя Глория Грандиевски. В очках и с короткой стрижкой седых волос. Черные, будто вишни, глаза из-под очков с любовью смотрели на фотографа. Снимал, должно быть, Кристофер.
– Я с ней вчера разговаривал, – миролюбиво заметил Витольд. – Выражал соболезнования. У нее муж умер, мой старший товарищ.
– Правда? – Ленька, глянув с сомнением, прочитал имя аккаунта.
-Ну конечно, сынок! – Витольд призвал на помощь всю свою выдержку.
Мальчишка подскочил с места и бросился к нему. Обнял за шею, уткнулся лицом в плечо.
– Прости, пожалуйста, – прошептал Ленька.
Витольд прижал к себе своего первенца и чуть слышно попросил:
– Это ты меня прости.
В горле застыл комок, а в глазах слезы. И Стрельников, здоровый и крепкий мужик, давно лишенный сантиментов и иллюзий, сам чуть не разревелся, словно несмышленый малыш. Он ощутил, как ёкает и останавливается сердце, на краткий миг пропуская удар. Как в тот самый злополучный день, когда умерла мама.
