– Все как я люблю, – хмыкнул довольно Арсений Петрович, двинувшись следом.
Анька, кинув по пути раздраженный взгляд на неприбранный стол, оставшийся после продолжительной попойки, заметила сварливо:
– По какому случаю поляна?
– Хмыря поминали, – равнодушно бросил Чегевар и, повернувшись к Супер-коту, маячившему неподалеку, пробурчал что-то.
– Великий был человек, огромная утрата для общества! – съязвила Анька. – Ладно семья, ты-то чего по нем скорбишь?
– Он меня на бабки нахлобучил. Пацаны приезжали, покалякали чуток,– недовольно заметил Чегевар, открывая дверь в спальню и галантно пропуская даму вперед.
Из кухни выглянула домработница и, недовольно посмотрев вслед незваной гостье, подумала: «Уже второй раз приезжает. Ишь повадилась».
Лицо передернуло гримасой брезгливости.
«Сколько бы ни заплатили, никогда бы со стариком не легла!» – в сердцах отметила про себя экономка, сваливая в мойку грязную посуду. На кухню заявился Костик и мимоходом стянул из сковородки котлету, оставшуюся с ужина.
– Давай, подсуетись, – велел он с набитым ртом. – Шеф хочет киселя, а барышне – кофе со сливками.
– Кто она вообще такая? – чуть слышно пробормотала домработница. – Арсению Петровичу отдыхать нужно…
– Он без тебя разберется, – осклабился Костик. – И не вздумай даже косо глянуть в ее сторону.
– А кто она?
– Хозяйка. Мы у нее этот дом арендуем, – бросил Супер-кот, явно обрадовавшись собственной шутке.
В спальне, аккуратно сняв балетки, Анька Владыкина прилегла на разобранную ко сну кровать. Повернувшись на бок, огладила себя по широкому бедру и позвала ласково:
– Иди ко мне, Сенечка!
Чегевар, прекрасно зная, что любовница ничего не делает просто так, присел рядом, глянул недоверчиво, ожидая подвоха.
– Соскучилась, птица? – хмыкнул добродушно.
– Сто лет бы тебя не видела, Чаганов, – нехотя вздохнула она.
– Что не так? – напрямую поинтересовался он, насторожившись. Анька очень редко звала его по фамилии, показывая этим крайнюю степень своего недовольства. А тут притащилась поздним вечером, разлеглась на кровати и буравит злыми глазищами.
– Все, – бросила Владыкина. – Ты хоть знаешь, что в твоем городе творится?
– Практически, – усмехнулся он, раздевая ее взглядом. – А что?
– Теоретически! – фыркнула Анька. – Час назад кто-то расстрелял в упор машину Маши Стрельниковой. А за рулем сидел твой любимый доктор, – прошипела она. Потом, сделав театральную паузу, тяжело вздохнула и добавила: – Только это их и спасло. Если бы не Витольд…
– Супер! – рыкнул Чегевар, подскакивая, словно получил разряд тока в тощую задницу.
Анька печально посмотрела вслед. Совсем старый стал. И пижамка эта, купленная ею в Дрездене, делала его похожим на законопослушного гражданина, состоятельного бюргера. Словно в подтверждение ее мыслей, в комнату вплыла прислуга с подносом: кисель для Чегевара и кофе для Аньки. Поставила на тумбочку с Анькиной стороны и удалилась с видом оскорбленной добродетели.
«Кто такая? Откуда к Чегевару прибилась? – про себя задалась вопросом Владыкина.– Нужно узнать при случае».
Она глубоко вдохнула божественный аромат, но к чашке даже не прикоснулась, решив дождаться любовника.
Арсений Петрович вернулся быстро. Смерил любимую женщину взглядом анаконды. Владыкина могла поспорить, что к ней возвратился совсем другой человек. Даже походка изменилась, шаг стал пружинящим, да и плечи расправились. Прям как в былые годы.
– Ты права, – кивнул он. – У Лавра крыша совсем протекла. Придется залечить. Я разрешил убрать девчонку, но доктора трогать запретил. Даже близко к нему подходить.
– Ага, – деланно согласилась Анька и невинно поинтересовалась: – Помнишь мультик «Золотая антилопа»?
– Не знаю такого, – печально улыбнулся Чегевар и добавил жестко: – По делу говори.
– Ага, – повторила Анька, потянувшись за кофе. Арсений подал ей поднос, подождал, пока возьмет чашку. Поухаживал. – Эта антилопа била копытцем, и из-под него вылетали золотые монеты, – пояснила Анька, сделав маленький глоток. – Так вот, Сеня, Маша Стрельникова и есть наша антилопа, курочка, несущая золотые яйца, серебряное копытце, назови, как хочешь. Врача ты еще сможешь найти, полно хороших онкологов, не у нас, так в Москве. А вот создавать уникальные цацки, имеющие художественную ценность, без Маши вряд ли получится. С ее смертью мы много в деньгах потеряем.
– Кругом урон от этого Лавра, – пробормотал Чегевар. – Как бы его быстрее проводить… на родину или к праотцам… неважно!
– Ладно, поехала я. – Анька потянулась, неохотно поднявшись с постели. – Павлик один дома.
– Оставайся, он уже большой пацан, – хмыкнул Чегевар. – Ему даже лучше, что тебя нет.
– Вот этого я и боюсь. Ты и так старый дед, а мне в бабки еще рановато.
Он рассмеялся и, властно притянув ее к себе, поцеловал в губы.
– В среду с Пашкой приезжайте пообедать, – велел, заглядывая в глаза. – Кулик вас заберет.
– Обязательно, Сенечка, – Анька чмокнула его в щеку.
– Береги себя, – попросил он, провожая ее до машины.
Через несколько минут Владыкина резво выехала со двора в темный проулок и понеслась к горящему огнями проспекту. Мысль о том, что удалось убедить Чегевара защитить Машу, согревала душу.
«Все-таки внял старый хрен доводам рассудка», – про себя хихикнула она, не заметив притаившуюся за соседскими кустами потрепанную иномарку.
Муслим, не включая фар, вырулил следом за голубой «Тойотой Короллой» и аккуратно пристроился сзади.
«Какая-то мадам ночью возвращается от Чегевара. Аскет наш», – хмыкнул про себя Муслим, на ходу запоминая номер. Он даже въехал во двор, а толстая клуша ничего не заподозрила. Не похожа на прислугу, тем более на шалаву. Да и за столько лет, что ходил под Чегеваром, ни разу не слыхивал Муслим, чтобы около старика вертелись бабы.
«Нутром чую, что тут у него лежбище, – сам себе заметил Муслим и мысленно посмеялся над собой: – Напугался, как мальчик маленький. К дяденьке прибежал прощения просить. Типа не был, не состоял, не участвовал. Среди ночи поехал, сразу после стрельбы на серпантине, как только Репу повязали. Но слава тебе, господи, не успел сочинить правдоподобную версию. Оттого и застрял в начале улицы. Господь управил».
Андрюха Баранников по прозвищу Муслим истово перекрестился и даже отчитал по памяти «Отче наш», а затем сдал назад и, все так же не зажигая фар, выехал со двора.
Он несся по трассе к близлежащему поселку, где со вчерашнего вечера квартировал Лавр, и размышлял.
«Тут все просто и понятно, как в бою. Нужно взять в плен эту бабу и выдвинуть дядюшке Че свои условия. А если еще и Лавр подпишется, можно и весь город под себя подмять. После гибели Чегевара кто займет его место? Дурковатый Кулик или метросексуал Супер-кот? Умишка не хватит! – мысленно похвалялся Муслим. Но тут же оборвал сам себя: – Хватит, делом займись. Время поджимает».
