– Убедилась? – пробурчал он тогда недовольно и протянул руку, чтобы забрать паспортину, но Анька помахала ею перед его носом и принялась демонстративно листать.
– Так у тебя скоро день рождения, Сенечка! – проворковала она. – Где отмечать будем?
С тех пор и повелось. Нет, близкие друзья знали, конечно, и приезжали без приглашения. Но никаких застолий и тостов. Арсений Петрович терпеть этого не мог. Зато Птица Говорун ввела традицию. Смешная баба, честное слово! Всегда стремится подарок хороший сделать. В глаза заглядывает – понравился или нет? Говорит, что любит. А он, старый дурак, верит. Ну, а как не верить, если такая роскошная женщина в любви признается, сына родила, да и на других мужиков не смотрит. И он любит, хотя временами сердится. На нее, на себя. Слабое место. Она и Павка. Плохо это. Очень. Но уже никуда не денешься и из песни слов не выкинешь. Да он и не собирается.
Арсений Петрович хмыкнул и отправился на поиски своей Птицы. Хорошо, хоть удалось их с Павликом перевезти к себе. Все время на глазах. Сын сразу уткнулся в стрелялку в интернете, а Анечка занялась подготовкой ко дню рождения. Хотя... курам на смех! Ну, кто придет? Кулик да Супер-кот. Может, в конце дня Батон, друг детства подтянется. Но неугомонная женщина самолично наготовила всяких суфле и тирамису и теперь после застолья, сославшись на усталость, удалилась в спальню. Чегевар отправился следом и залюбовался, глядя на Аньку, возлежавшую на кровати в красном шелковом неглиже: маечка на тонких лямках, из которой соблазнительно выступают крупные полушария, и шортики, чуть прикрывающие телеса.
– Красивая ты, Птица, – он огладил покатое бедро и примостился рядом, в ногах. Взял в руки ступню, все эти годы казавшуюся ему совершенной, провел большим пальцем от пятки к носку. И снова повторил:
– Красивая!
– Подарок хоть понравился?– лениво осведомилась Анька, приподнимаясь на локте. Россыпь рыжих волос упала на спину и грудь.
– Да, угодила, – улыбнулся он.
– Носить будешь или опять запрешь в своем хламовнике?
– Обещаю, – кивнул он и нежно коснулся губами пальцев ноги.
Анька снова откинулась на подушки, предвкушая незатейливые ласки. Но в этот момент у Чегевара в кармане зазвонил сотовый.
– А-а, – радостно запричитал он в трубку. – Иду-иду!– А потом, переведя взгляд на Аньку, хмыкнул, извиняясь: – Батон приехал, пойду я. Ты тоже выходи. Побалакаем.
Батон! Анька чуть не взвилась от бешенства. Сам Гурьянов пожаловал. Друг детства. Сколько раз она слышала рассказы о знакомстве двух совершенно разных мальчишек. Два мира – два кефира! И где познакомились – в бане! Подружились на долгие годы. Никаких официальных точек соприкосновения. Никто и никогда не догадается. Она нехотя встала, накинула сверху широкое льняное платье и, поправив прическу, пошла в столовую, приветствовать гостя. Но там никого не оказалось. Во дворе тоже. Анька, выглянув из окна кухни на задний двор, заметила дружков на веранде, примыкающей к зимнему саду. Можно было пройти через анфиладу комнат, как это сделали Чегевар и Гурьянов, но Анька решила сократить путь через Сенечкин кабинет. Но уже около распахнутой двери она замерла, понимая, что разговор явно не для ее ушей.
– Я хочу избавиться от Майи, – заявил Гурьянов, нимало не смущаясь.
– Это заказ? – пробормотал Арсений. – Если да, то гони аванс.
– Не знаю пока, – буркнул Валера. – В моем случае грохнуть дешевле, чем развестись...
– Чего надумал на старости лет? – равнодушно поинтересовался Чегевар.
– Она опять крутит со своим Сереженькой.
– Донесли?
– Сам видел в Кирпичниках.
– Обнаглели ребятушки.
– Да... – просипел Гурьянов, и Аньке даже послышался зубной скрежет. – Сколько возьмешь за работу? Ну так, чтобы под несчастный случай...
– Тут все от обстоятельств зависит, расценок и прейскуранта нет. Но при разводе она весь твой бизнес оттяпает.
– Знаю. И развод много времени займет...
– А на тебя нетерпячка напала?
– Ну да!
– Сколько ей?
– Кому?
– Девке твоей?
– Двадцать пять! Красоточка!
Анька, аккуратно ступая, попятилась из кабинета. Все что нужно, она уже услышала. А еще минута, может и не сдержаться.
"Как выпрыгну, как выскочу, полетят клочки по закоулочкам, – про себя пробормотала она, сдерживая приступ ярости. – Раскроила бы обе лысые башки!"
Владыкина вернулась в спальню, скинула платье и снова улеглась в постель. Закрыла глаза и начала размышлять, как воспользоваться полученной информацией.
"Майка просто обязана знать», – решила она, прежде чем усталость и сон сморили ее.
Когда Чегевар, опрокинув со старым другом по рюмке коньяка, зашел в спальню, Анька крепко спала. Он примостился рядом и, вздыхая, погладил любовницу по спине.
– Захлопоталась бедная Птица.
Арсений Петрович долго смотрел в потолок, обдумывая заказ Гурьянова, а потом задремал. Но легкая вибрация сотового, болтавшегося в кармане домашних штанов, вернула его в реальность. Пришла эсэмэска от Стрельникова.
"Жду вас завтра в ординаторской реанимации. 3 этаж, дверь направо".
– Тебе с бугра виднее, – пробормотал Чегевар, в душе хваля доктора. Хорошо придумал. Никаких лишних глаз и ушей. Голова!
Глава 34. Часть 2.
С самого начала разговор не заладился. Витольд даже растерялся немного, когда увидел входящего в ординаторскую Чегевара со сложенной в локте рукой. Оно и понятно, пациент сдавал кровь. Но Стрельников сразу заметил на руке Чаганова часы «Тиссот». Новые, аж блестящие. «ТиссотХерритадж 1948». С большим белым корпусом и объемными кнопками хронометра, прочей ерундой и ремешком крокодиловой кожи. Хорошенькое такое наследие Тиссот почти за девяносто тысяч. Витольд нашел их в интернете пару дней назад. Именно их тайком приобрела Мэри в аэропорту Барселоны. Его жена и вор в законе? Да не может такого быть! Но факты говорят сами за себя. Она, воспользовавшись случаем, купила в дьюти-фри эти дурацкие часы, зная, что у Чегевара на носу день рождения. Стрельников, сделав над собой усилие, улыбнулся Арсению, предложил чаю, а потом дурашливо кивнул на циферблат:
– Красивые часы...
– Подарок на день рождения, – довольно хмыкнул Арсений Петрович и сразу перешел к делу: – Какая проблема у вас, доктор?
Витольд сбивчиво и путано принялся объяснять. Хотя готовился к разговору. Но часы сбили его с толку. И в голове сейчас роились странные мысли. Мэри и этот старик? Может, два авторитета не поделили жену бедного доктора? И Лавр решил действовать по принципу "так не доставайся ты никому!"?
Стрельников даже забыл показать портрет, переделанный женой в ночи. И судорожно принялся рыться в портфеле.
