– Но там прятали умертвие, – захныкала она.
– И заметь, мы его не сразу нашли!
– Ладно, я вас здесь тогда подожду, – неуверенно проговорила она, залезая в узкое пространство. – Вы же без меня справитесь?
– Не беспокойся, – уверила я.
Едва дверные створки были захлопнуты, как она приоткрыла их и высунула наружу голову:
– Может, мы и Шинни сюда спрячем?
– Нет! – рявкнули мы одновременно с Нестором.
– Но здесь темно! Ты знаешь, что я боюсь темноты, – промычала сестра.
– А ты закрой глаза!
Она втянулась обратно. Теперь можно было сколько угодно раскидывать парализующие чары, не боясь, что сестра превратится в живое изваяние или окажется покусанной умертвием, а может, все сразу.
Некоторое время мы с некромантом, готовые к любым зомби-каверзам, напряженно осматривались. Где-то в тишине скреблось и шуршало. На всякий случай я нагнулась и проверила пространство под шкафами – ничего, но заметила, как хвостатый монстр незаметно приблизился к сапогу Нестора и теперь с большим аппетитом принюхивался к подошве.
– Лысый, она возле тебя, – осторожно выпрямилась я, стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть крысу, по всей видимости, нацеленную слопать кусочек создателя.
Он медленно опустил голову и проговорил:
– Я сам! Слышишь? Даже не думай меня огреть светлыми чарами!
И шарахнул заклятием себе в ногу. Он даже не успел выругаться – остолбенел с перекошенной физиономией. Хвостатая плутовка тоже окаменела с широко раскрытой пастью, в которой щерились длинные желтые резцы.
– Да вы, оказывается, все так делаете… – покачала я головой.
Как вышло, что товарищи по охоте за зомби-крысами с готовностью самоустранились? Не знаю, как в темной академии Деймран, дипломами которой щеголяли ведьмаки Торстен, но у нас в Эсвольде огреть себя заклятием считалось страшным моветоном и, более того – смертельным позором. До сих пор помню, как на первом курсе надо мной издевался преподаватель, когда я укололась собственными чарами и во время практикума на полчаса превратилась в глухонемую куклу. Удовольствие ниже среднего.
Вдруг снаружи кто-то дернул тяжелую входную дверь. Принесла же нелегкая! Не успела я ойкнуть, как последняя зомби-крыса молнией проскакала по полу, скользнула по стеклянному крошеву, размахивая облезлым хвостом, и ринулась на свободу.
– Стоять! – рявкнула я, пытаясь остановить мерзавку, но только зря сплетала чары. Проворная хвостатая тварь перепрыгнула через порожек и выскочила через щель.
– Мать моя женщина! – охнули из коридора голосом Хэллроя, и он появился в дверном проеме.
– Ты выпустил на волю вестника конца света, – объявила я.
– Теперь в замке начнется хаос? – хмыкнул инкуб, совершенно не расстроившись, что, возможно, в скором времени Торстен начнет терроризировать воскрешенный грызун.
– Надеюсь, что не раньше, чем я отсюда уеду.
Наверное, стоило броситься вдогонку сбежавшему умертвию, но я так уморилась, что махнула рукой. Понятно, что три зомби-крысы – это вообще не четыре, но, если некроманту очень нужен весь комплект, пусть лично вылавливает недостающую часть.
Между тем Хэллрой переступил через порог и, окинув взглядом комнату, присвистнул:
– А вы, смотрю, неплохо повеселились. Что произошло?
– Чары. Светлые, темные, бытовые… Ну, и прочие стихийные бедствия, – коротко описала я сумасшедший дом, который творился в комнате.
– Стихийные бедствия носили имя Агнесс Эркли? – промурлыкал Хэллрой, чем-то довольный, как зомби-кот, наигравшийся зомби-крысой.
– Ни в коем случае, – серьезно покачала головой. – Народ вдруг начал рушить комнату и самоустраняться, а я просто в сторонке стояла. Кэтти, выходи из шкафа. Все закончилось.
– Уже можно? Ты больше не колдуешь? – промычала она загробным голосом, давая понять, что старшая сестра зажгла, как факел, и выглянула наружу. – О! Рой, ты решил к нам заглянуть?
Инкуб с восторгом следил, как сестра с видом королевской особы, выходящей из дорогущей золотой кареты, придерживая юбку, выбирается из узкого темного шкафа.
– Поверить не могу, что я все пропустил, – прошептал он. – Кажется, в этом замке наконец становится весело…
И он не скрывал этого самого отчаянного веселья, пока Кэтти приходила в себя, обмахивая побледневшее личико ладошками, а я собирала обездвиженных крыс и складывала в глубокую ритуальную чашу, найденную на нижней полке шкафа. Там же, куда предусмотрительный некромант припрятал завернутый в черную ткань гримуар. К слову, длинные облезлые хвосты умертвий я хватала белоснежным носовым платком, взятым в долг у инкуба, поэтому непонятно, чему он радовался. Правда, забрать изящный клочок материала с искусным вензелем в уголке отказался.
– Как знаешь, – пожала я плечами, прикрыла платком обрядную посудину и спрятала в шкаф, плотно закрыв дверцы.
– Рой, а в миску упало умертвие, – вымолвила Кэтти, когда он с большим удовольствием принялся жевать орешек. Он подавился, схватился за бутыль с рябиновой настойкой, но замер и бросил на меня вопросительный взгляд, мол, кто-нибудь дегустировал?
– Никто не пробовал, – покачала я головой. – Даже мы.
Блондин сделал большой глоток, скривился и промычал:
– Нестор вас решил отравить?
– Он сказал, что это настойка бабки Триши, – подсказала я.
– Что же вы молчали?!
Подозрительно оживившийся инкуб плеснул мутно-коричневый напиток в бокал, покрутил в руке и снова прихлебнул. На лице очередной раз нарисовалось выражение ничем не замутненного отвращения. Видимо, новость, что пойло готовила верховная ведьма, никак не преобразила ужасного вкуса.
– Очень крепко? – с сочувствием уточнила Кэтти.
– Знаешь, милая Катис, что хорошего в настойках верховной ведьмы?
Она моргнула, давая всем видом понять, что готова внимать.
– В отличие от вина, они пьянят.
Пока они вели светские беседы в интерьере разгромленной комнаты, я незаметно сняла чары с Шейна. Он немедленно сорвался с места и по инерции продолжил скакать, все еще думая, будто у него на спине сидит прожорливая зомби-крыса. Громкий топот привлек внимание невесты.
– Шинни, ты проснулся! – обрадовалась она.
Жених резко остановился, осмотрелся вокруг, догадываясь, что пропустил нечто важное, и медленно проговорил:
– Где монстры?
– Закончились, – фыркнул Хэллрой, не скрывая глумливой улыбки. – Братец, вид у тебя взъерошенный.
Невольно Шейн провел рукой по волосам, словно пытаясь вернуть опрятность прическе.
– Меня что, заморозили?
