Карета и узкая улочка провинциального городишки исчезли. Мы оказались на широком незнакомом проспекте, запруженном экипажами. Здания были высокими, монументальными, с узкими стрельчатыми окнами. Большими прямоугольными витринами на меня сердито таращилась ювелирная лавка.
– Где мы? – оторопело проговорила я, начиная подозревать, что коварный демон-соблазнитель все-таки пробил по-ученически аккуратно поставленную печать и незаметно навел очень реалистичную галлюцинацию.
– Ты любишь столицу, Агнесс? – улыбнулся Хэллрой, хищно всматриваясь в мою ошарашенную физиономию. – Лично мне никогда не нравились провинциальные ярмарки.
– Хочешь сказать, что мы сейчас в столице?
Мысленно я пыталась сообразить, какое расстояние отделяло нас от замка Торстен. Без знания арифметики, геометрии и даже географии было ясно, что пешком обратно не дошагать, да и на дилижансе добираться не меньше пары дней.
– Разве я не упоминал, что неплохо открываю порталы?
– Наверное, к слову не пришлось, – медленно покачала я головой.
Глава 5. Трудности обольщения кактусов
Казалось, меня стукнули пыльным мешком по затылку, и этот волшебный удар напрочь снес самолично водруженную на макушку корону. Вместе с головой. Уверенная в своей непревзойденности, я потеряла бдительность, расслабилась и оказалась абсолютно не готовой к столкновению с магией взрослого, по-настоящему сильного ведьмака, для которого плетение темных чар естественно, как дыхание. Ей-богу, так опростоволоситься, чтобы позволить саму себя выкрасть за сотни миль от сестры, надо еще умудриться!
– Раз нам повезло неожиданно оказаться в городе, полном соблазнов, куда ты хочешь пойти? – с улыбкой расставил руки Хэллрой.
В гробу с умертвием Ферди я видела такую неожиданность!
– В замок Торстен.
– Оглянись, Агнесс, твоя младшая сестра осталась в провинции. Больше не надо изображать строгую дуэнью. Представь, что взяла выходной.
И у меня не находилось приличных слов, чтобы описать, как сильно тревожил этот печальный факт.
– Но ты же планируешь вернуть нас обратно? – сдержанно уточнила я.
– Безусловно, – закатил он глаза. – Иначе Ристад меня освежует.
Надеюсь, не только морально.
– Тогда возвращай, – согласно кивнула я. – Или подразумевается, что обратно только своим ходом?
– Ты никогда не сбегала из дома? – улыбнулся он.
– С моей матушкой подобные пассажи не требовались.
– Тогда ты не знаешь, что никто не сбегает, чтобы немедленно вернуться. Это совершенно бессмысленно и очень скучно. Так что нам сделать, улизнув от строгих родителей?
Пришить одного невыносимого инкуба, а потом надежно спрятать труп?
– Ты слишком взрослый, чтобы убегать из дома, – недовольно буркнула я.
– Давай представим себя старшеклассниками и лучшими друзьями, – предложил он.
Нет уж, Хэллрой Торстен, ни на секунду не забуду, что ты темный маг, по щелчку пальцев перенесший меня на другой конец королевства, а не старшеклассник. Но если очень хочешь изобразить моего друга, то потом не жалуйся старшему брату за рюмкой бабкиной рябиновой настойки, что исколол пальцы, пока пытался брить кактус!
– Так чем ты хочешь заняться, Агнесс Эркли?
Театрально расставив руки, с очаровательной улыбкой он сделал несколько шагов назад. Жаль, что прошел мимо фонарного столба и не припечатался затылком. Вышло бы забавно. Особенно если бы столб трубно отозвался, как на удар пустым котелком.
– Ну же, Агнесс! – поторопил Хэллрой.
Вообще, ошеломительное открытие, что он не просто красавчик-инкуб, при любом удобном (и не очень) случае источающий сарказм, а портальный маг, способный совершить стремительный и незаметный марш-бросок на дальние расстояния, да еще прихватить с собой багаж, несколько стопорило фантазию.
– Ладно, – вздохнула я. – Есть парочка мест, куда я хочу заглянуть.
Первый соблазн большого города ждал инкуба на выставке экзотических бабочек. Сама я терпеть не могла любых насекомых, особенно тараканов, но чего не сделаешь ради чопорного, высокоморального развлечения. Мы почти поссорились, когда спорили, сможет ли Нестор оживить жука-носорога из рамочки под стеклом, если привезти его в подарок, но к общему мнению не пришли. Еще пару часов угробили на скучнейшую лекцию о пользе бытовых заклятий в центральной библиотеке светлых гримуаров и оба едва не уснули. Хэллрой даже клюнул носом. Потом я затащила его в хозяйственную лавку, где с превеликой дотошностью выбрала клетку для крыс-зомби и заставила инкуба с этой клеткой таскаться по улицам.
Где-то между унылой лекцией и напряженной покупкой клетки для некромантского отродья мне вдруг вспомнилось, как во время летней практики мы с подружками ходили поглазеть на хористов из ансамбля светлой Академии святого Йори. Они дважды в день пели в городском храме, а после выступления всегда появлялся важный, очень разговорчивый проповедник и выдавал какую-нибудь нравоучительную речь. Хотелось верить, что сегодня он не слег с горловой жабой и приготовил проповедь на тему соблазнов в большом городе. Оставленная напоследок «клубничка» была призвана окончательно добить ведьмака и породить ну просто демоническое желание отправить меня в Торстен. Можно тычком в спину, я не обижусь. Главное, наикратчайшим маршрутом.
– Надеюсь, ты понимаешь, насколько я здесь неуместен? – даже не пытаясь скрыть недовольство, проворчал инкуб.
Спорить сложно. Темный маг, в лице которого отсвечивала демоническая сущность, вписывался в интерьер, как голая блудница в толпу монашек.
– И сидеть неудобно, – добавил он, поелозив на жестком сиденье, отчего громко лязгнула спрятанная под стулом клетка. О том, насколько Хэллрой впечатлен, свидетельствовала глубокая складка, прочертившаяся на гладком лбу.
– Считается, что неудобства обостряют восприятие прекрасного, – сумничала я.
– Скажи это тем мудрым людям, которые предпочитают слушать оперу, сидя в кресле театрального ложа, – парировал он.
– Здесь не поют оперу.
– Да, здесь исполняют священные гимны. Почему именно хор в капелле?
Хористы очень привлекательные, а проповеди длинные и нудные, но сбежать до окончания не удастся. На дневной концерт собралась целая толпа просветлённых старушек, а мы уселись в самый ее центр. Незамеченным не уйдешь: придется протискиваться между рядами под прицельным взглядом молельщика, так что вынудят сидеть, проникаться и незаметно превращаться в приличного человека.
– Теплые воспоминания, – соврала я. – Во время летней практики ходила сюда с подружками.
– Подружки живы? – с прохладцей, забыв про обычный сарказм, уточнил он.
– Что им сделается?
– Тогда почему ты предаешься воспоминаниям?! – с раздражением в голосе вопросил он, но вдруг фыркнул: – Ну конечно! Я все понял.
