– Агнесс, – неожиданно передо мной возникла внучка ректора. – Кэтти поднялась в покои и попросила тебя позвать.
Я быстро оглядела зал, пытаясь отыскать сестру, но нашла только Шейна. Катис с ним не было. Он исподлобья мрачно гипнотизировал взглядом обрядную чашу и выглядел напряженным, как крепко сжатая пружина. Хлопни кто-нибудь в ладоши у парня над ухом, так он подскочит и бросится зажигать ритуальный огонь, не дожидаясь полуночи.
– Сейчас мы с Кэтти вернемся, – пообещала я Ристаду и, получив в ответ согласный кивок, вышла из бальной залы.
Однако сестры в комнате не оказалось. Возле напольного зеркала, из отражения которого смотрела я сама, одетая в алое платье, стоял, спрятав руки в карманы, Хэллрой. Он обернулся через плечо и усмехнулся:
– Удивительно, но красный идет даже дурнушкам.
– Что ты здесь забыл? – холодно бросила я.
– Не нервничай, Агнесс. – Инкуб действительно направился к двери, но оглянулся и указал пальцем в зеркало: – Любопытная магия.
Он остановился. Я подвинулась, чтобы освободить дорогу, но выйти из комнаты без волшебного пинка незваный гость не торопился.
– Я всегда соблазняю женщин, которые меня злят, – неожиданно надумал исповедаться он. – Обычно отпускает.
– Поздравляю. Тебе открылась тайна вселенского спокойствия, – высказалась я быстрее, чем успела прикусить язык.
– Правда, иногда злость не проходит, и этой женщине очень хочется свернуть шею, – добавил Хэллрой.
– Тогда лучше соблазни еще раз. Не надо становиться маньяком.
– Ты меня нечеловечески злишь, Агнесс, – признался он с неприятной усмешкой. – Уложить тебя в постель я не могу, свернуть шею тебе тоже не получится. Ристад запретил абсолютно все радости. Но что я подумал…
– Что лучше немедленно убраться в бальный зал, иначе я перестану быть милой?
– Сейчас замок трещит от темной магии. Рис ведь все равно не заметит, так?
Мгновением позже он схватил меня за плечо. Я была почти готова к нападению. Без тени сомнения ударила его раскрытой ладонью в солнечное сплетение. По застегнутому пиджаку прокатились голубоватые искры…
Даже не поморщившись от болезненного удара, он с азартом схватил меня за запястье, прижал к себе и крепко-накрепко спеленал руками.
Нас поглотила темнота.
Глава 8. Темным магам вход воспрещен
Вокруг было темно, как в могиле у верховной ведьмы. Ледяной холод вгрызался в тело. Инкуб резко выпустил меня из объятий, отошел на шаг, оставив ослепленную и потерянную. Озаряя почерневшую от времени и сырости кладку, по стенам заскользила алая искра. По очереди вспыхнули лампы-рожки, неровное пламя задрожало, рисуя на камне нервные тени. Мы оказались посреди полупустого зала с огромным валуном в центре. В углах стояли запертые клетки. Сомневаюсь, что когда-то в них держали умертвий.
– Не переживай, Агнесс, – проговорил инкуб. – Уверен, к утру тебя хватятся и вытащат отсюда.
– Думаешь, я сама не выйду? – зло огрызнулась в ответ.
– Ты видишь дверь? – усмехнулся он, театрально расставив руки.
Поспешно огляделась. Выхода из гулкой каменной коробки, наполненной густой мглой, действительно не нашлось: ни двери, ни люка в потолке. Впрочем, если бы над головой и зияла дыра размером с тоннель, проку от нее никакого. Даже у светлейших чародеев не росли крылья.
Я должна была вернуться наверх, к Кэтти, запертой в набитом ведьмаками замке. Ристад прав, в светлой магии тоже имелись «темные» заклятия. И да, ни в одной академии не учили чарам принуждения, но в Эсвольде не принято выгонять студентов из закрытых отделов библиотеки…
Тут-то меня поджидал сюрприз. Магия вырвалась бесконтрольным потоком, не желая выплетаться в чары, мгновенно втянулась в каменную махину в центре зала, заставляя воздух светлеть. Я напоминала огромный факел, готовый напитать светом подземелье, и резко сжала кулаки, останавливая потерю силы.
– Кстати, – усмехнулся Хэллрой. – Обрядный камень иссушает чародеев. Поменьше размахивай руками, а то к утру потеряешь сознание. Говорят, что засыпать на холоде опасно. Прощай, чародейка.
Он сделал шаг и исчез в пустоте, изящно, умело, даже не возмутив воздуха.
– Вот ведь… инкуб!
Жалобно поежившись, я обняла себя руками и услышала за спиной подозрительный шорох. Только голодного умертвия сейчас не хватало! С пустой и звонкой головой развернулась. В клетке с толстыми прутьями, сунув руки в карманы, с самым дурацким видом стоял Хэллрой.
– А ты, я смотрю, далеко переместился, – вырвался у меня издевательский смешок. – Магия, похоже, сбоит?
С непроницаемым лицом инкуб дернул за створку, надеясь выйти, но что-то пошло не так, и путь на свободу остался перекрытым. Брызнула энергичная алая вспышка и погасла. Ничего не произошло. Пленник по-прежнему сидел за решеткой, и я была готова аплодировать стоя.
– Слушай, Агнесс. – Он шмыгнул носом, видимо, на холоде не у одной меня активно тек нос. – Давай ты меня вытащишь, а я постараюсь найти теневой коридор. Они снова нормально перемещают. Пять минут, и мы наверху.
– Угу, злодей-ловелас, – фыркнула я. – Из меня магия утекает, как из решета. Но ты не переживай, к утру меня хватятся и обязательно вытащат. Надеюсь, к этому времени ты не окоченеешь до смерти и снова увидишь солнечный свет.
Он кашлянул, не найдя, чем ответить. Вообще, странно злорадствовать, оказавшись в ловушке, постепенно высасывающей силы, но я перестала бы себя уважать, если бы бессильно молчала и жалобно заламывала руки.
– Просто чтобы поддержать светскую беседу, коль ждем в подземелье вместе, – начала я. – На что ты рассчитывал, когда перетаскивал меня в обрядный зал? Что камень высосет дар? Так магия все равно восстановится.
– Зато в этом году ты вряд ли окончишь академию Лаверанс, – огрызнулся Хэллрой.
Вообще-то, как и в следующем, и годом позже. По простой причине: я училась в другой академии. Однако план был хорош, что и говорить. Действительно, магия восстановится, но пару месяцев на полноценные тренировки сил хватать не будет. Никто меня не допустит до финального испытания. Год, считай, потерян. Подлец, а не инкуб!
– Вообще-то, я слышала, что инкубы мстительные, но ты-то казался отходчивым, – проговорила я. – Тебя так расстроил съеденный кактус?
Он что-то буркнул под нос, однако вслух не высказался. Похоже, богатый опыт обольщения женщин подсказывал, что иногда лучше дать даме высказаться, чем потом огрести вдвойне.
Некоторое время ради согрева я мерила комнату шагами, ходила туда-сюда. От высоких каблуков с непривычки гудели ноги, а в ступни словно вбивали гвозди. Не зная, куда пристроить пятую точку, лишь бы унять острую боль, я уселась на краешек камня, спрятала руки под мышки и попыталась согреться силой мысли.
