— Что это значит? — спросила я, кивая на лежащие передо мной вещи. В глубине души мне всё ещё очень хотелось, чтобы Тео сказал, что это недоразумение, подобрал какое-то логичное и простое объяснение, которое доказало бы мою неправоту. Но он молчал. — Ты нанял кого-то следить за мной? С какой целью?
— Это не я, Ники, — проговорил Тео. — От меня требовалось только взять у тебя одну вещь. Это кольцо.
Он протянул руку, чтобы взять колечко, сплетённое из разноцветных нитей проволоки. В его руках оно казалось совсем маленьким. На какой-то миг мне захотелось вернуться в то время, когда я носила его.
— Дальнейшим занимался мой отец. Я был слишком мал тогда, чтобы кого-то нанимать. Это была полностью его инициатива.
— Для чего ему это было нужно?
— Хотел выяснить, подходишь ли ты мне.
— И как, выяснил? — стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнесла я. — Прости, но я сомневаюсь, что это единственная причина. Слишком уж много всяких совпадений.
— О чём ты? — насторожившись, спросил Тео.
— Например, о моём сегодняшнем опоздании на самолёт. Мои часы шли правильно, но время… как будто ввело меня в заблуждение. Думаю, тебе вполне по силам устроить такое, и ты, кажется, ничуть не удивился тому, что я сейчас здесь, а не улетела.
— Ты меня подозреваешь? — осведомился он.
— Да, — твёрдо ответила я. — Подозреваю. И не только в этом.
— В чём же ещё? Расскажи. Очень любопытно, — хмыкнул он, вытягивая длинные ноги в синих джинсах и подавшись вперёд, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Я доверяла тебе, — выдохнула я, заставив себя отвернуться от этого внимательного взгляда. — И в детстве, и потом, с первого же разговора. Но больше не могу.
— И поэтому ты решила обыскать мою спальню?
— Как видишь, не зря, — махнув рукой на вещи и фотографии, ответила я.
— Так в чём ещё ты меня обвиняешь, Ники? Кроме своего опоздания на самолёт. Что, по-твоему, я с тобой сделал?
В его интонации прозвучал сарказм, и я вздрогнула так, словно меня ударили. Воспоминание о той ночи, когда мы столкнулись на лестнице, снова промелькнуло перед глазами, всё меньше походя на просто реалистичный сон. Казалось, на этот раз мне даже удалось припомнить, как я собиралась подобрать со ступенек свой халат.
— Между нами что-нибудь было? — спросила я.
— Смотря, что ты под этим подразумеваешь, — отозвался Тео.
— Несколько дней назад, ночью, поднимаясь по лестнице, я столкнулась с тобой, — произнесла я, сжав в ладонях край лежащего на кровати пледа. — Ты это помнишь? Это было?
— Тебе так важно это знать, Ники? — вкрадчиво поинтересовался он. — Почему? Перед кем ты собираешься оправдываться?
— Я всегда предпочитаю знать правду, — ответила я, вспоминая руну истины на амулете.
— Даже если правда тебе не понравится? — уточнил он.
— В любом случае.
— Ты снилась мне, Ники, — вдруг проговорил Тео. — Задолго до нашей первой встречи в детском лагере. Когда я тебя увидел, то сразу узнал в тебе девочку из моих снов.
— Не могу признаться в том же, — пытаясь скрыть своё удивление, отозвалась я. — Ты мне не снился. В детстве уж точно.
— Тогда почему бы тебе не продолжать считать ту ночь всего лишь сном? Так будет проще. И тебе, и мне.
— Не будет! — выпалила я, вскакивая с места и роняя несколько фотографий, пёстрым веером рассыпавшихся по полу. — Потому что мне надоело быть не в курсе того, что касается меня! Потому что мне не нравится, что ты знал о нашей помолвке с детства, а я нет, и за мной следили по поручению твоего отца, и…
Поднявшись со стула, Тео попытался взять меня за руки, но я оттолкнула его и прислонилась к стене.
— Если ты не собираешься рассказывать мне правду, лучше уйди, — проговорила я. — Но имей в виду, что тогда я больше сюда не вернусь. Ни в ближайшее время, ни в будущем.
Моя рука потянулась к кольцу, но Тео удержал меня, не позволив стянуть его с пальца.
Глава 18
Такси плавно огибало здания и вот-вот должно было выехать на ведущую в аэропорт дорогу. Я смотрела в окно, мысленно прощаясь с Лондоном, с дождливым, туманным, но необыкновенно красивым городом, к которому успела привыкнуть за прожитое в нём время. Вспомнился тот день, когда я прилетела сюда зимой, чувствуя себя совершенно несчастной после неудавшегося разговора с Дарием и допроса в МН, который организовал Фогль по поводу анонимных писем и того вечера, когда был убит декан Университета Магии. Тогда меня встретил Тео. Именно он позже помог мне, подарив надежду на то, что дальнейшая жизнь может оказаться интересной и наполненной разнообразными событиями, далеко не все из которых неприятные.
Я подумала о том, что миссис Лукас, должно быть, уже передала Тео моё письмо. Когда я, переночевав у Шейлы, утром забежала в дом, чтобы попрощаться, она сразу поняла, что между нами что-то произошло, но с присущей ей тактичностью не стала задавать никаких вопросов. За это я была ей благодарна, и прощаться с ней мне, в самом деле, оказалось нелегко. Она не спросила, когда я вернусь, а я ничего об этом не сказала. Мне нужно было о многом подумать, и для этого необходимо было оказаться в другой обстановке, подальше от связанных с этим городом воспоминаний.
Я наполовину опустила окно, впуская в салон машины пахнущий мокрым асфальтом воздух, когда руку внезапно пронзила резкая боль. Поморщившись, я опустила взгляд на покрасневшую, словно от ожога, ладонь. Таксист покосился на меня. Я потянулась за телефоном, но не стала набирать номер. Это была не моя боль, она принадлежала Тео, который будто пытался напомнить мне и себе о том, что между нами всё ещё существует связь, что я до сих пор не сняла с пальца надетое на помолвке кольцо.
Вчера после моей неудачной попытки улететь в Россию я вернулась в дом и буквально заставила себя обыскать комнату Тео. Мне не было известно, что именно я там искала, но результат поисков заставил моё доверие к фиктивному жениху значительно пошатнуться. Потому что под кроватью в его комнате обнаружились вещи, имеющие ко мне непосредственное отношение, а также фотографии, кем-то незаметно сделанные и предоставляющие почти полную картину моей жизни до отъезда в Англию — школа, университет, люди, с которыми я общалась.
Поначалу Тео не пожелал ничего мне рассказывать. Не помогло даже упоминание о той ночи, когда мы столкнулись на лестнице. Он избегал ответов на мои вопросы, а мне всё больше казалось, что человек, с которым я разговариваю, мне незнаком. Что это не с ним я прожила некоторое время под одной крышей. Что это не он стал моим лучшим другом, которому я когда-то так твёрдо и опрометчиво доверяла. На смену прежним чувствам пришли смятение, растерянность и опустошённость. Мне всё ещё хотелось поверить в то, что он не имеет никакого отношения к слежке за мной и пропаже моих вещей, но найденные мною доказательства были слишком очевидными, чтобы от них отвернуться.
