Пусть мой отец оказался инквизитором, мать погибла, не успев остаться в моих воспоминаниях, а те, кто меня воспитал, были самыми обычными людьми, но всё же я — ведьма. Я — магическое существо, впитавшее в себя накопленные тысячелетиями чародейные практики, хранящиеся в пыльных старинных фолиантах колдовские науки, навыки, опыт и знания предыдущих поколений, а также силы самой природы, дремлющие в ней, как в колыбели, и готовые стать источником ведьминской энергии. А ещё я — любящая женщина, полная надежд и намеренная бороться за счастье, хрупкий росток которого мне необходимо было вырастить и сохранить, чтобы больше никогда не отпускать его, не отдаляться от человека, к которому я стремилась всем своим существом.
Старые маги вроде моего родственника считают, что могут управлять судьбами молодых, упирая на якобы раз и навсегда определённые предназначения, уважение к старшим и выработанные ими традиции. Но я не верила в предопределённость событий и не желала признавать незыблемость установленных в магическом сообществе правил. Когда-то их нарушили мои родители, и я, следуя их примеру, собиралась слушать своё сердце, опираясь лишь на основы и законы самой магии, а не на те условия, которые помогали старшему поколению манипулировать остальными.
— Готова? — приоткрыв автомобильную дверцу, спросил Дарий и протянул мне руку.
Я кивнула, выбралась из машины, торопливо одёрнула поползший вверх подол юбки, невольно вспомнив протестующий треск ткани под натиском его рук. Видимо, Княжевич подумал о том же самом, потому что взгляд его скользнул по моему лицу, задержавшись на губах, а ладони обхватили талию, прижимая к себе. Дальше последовал поцелуй — горячий, долгий, на этот раз лишённый даже намёка на прежнюю нежность. Тёплые пальцы пробрались под блузку, проделали снизу вверх маршрут по чувствительной коже на спине, остановились, наткнувшись на застёжку нижнего белья. Я провела ладонями по его плечам, ощущая в нём напряжение, похожее на сжатую пружину. С глухим стоном Дарий прикусил мочку уха, щекоча дыханием шею, затем снова поймал своими мои губы, положил ладонь мне на живот. Когда у меня начали подкашиваться ноги, я ухватилась за него покрепче, потянув за воротник рубашки, а поцелуй всё длился, возвращая нас к самому первому прикосновению этих губ к моим, которое было продиктовано его недовольством моим поведением и тревогой за меня, но осталось в памяти одним из самых ярких воспоминаний.
— Не сейчас, а то не остановимся, — пробормотал Княжевич, делая шаг назад и внимательно осматриваясь по сторонам. — Любопытно, — с настороженным видом произнёс он. — Посмотри туда. Узнаёшь? Это машина Регины.
Кивнув, я нахмурилась, задумавшись, чего ожидать от этой новости.
Глава 36
Увидеть возле особняка Карла Розенберга машину Регины было как минимум странно, учитывая то, чем обернулось для неё участие этого человека в судьбе её жениха. Переглянувшись с Дарием, я пожала плечами, давая понять, что понятия не имею, что в этом месте может делать моя троюродная сестра. Пожалуй, он пребывал в таком же неведении, что и я. Оставалось лишь решительно идти вперёд, несмотря на то, что видеть Мартина мне совершенно не хотелось. Даже на торжественном вечере у Александра Владимировича я постаралась не сталкиваться с ним и была весьма удивлена тем, что Шталь вообще оказался в числе приглашённых.
Подходя к дому, я вспомнила, как Инна однажды приглашала меня приехать сюда. Возможно, прими я то предложение погостить у неё, я бы несколько раньше, снова встретив её отца, узнала в нём убийцу декана Университета Магии, чтобы немедленно сообщить об этом Княжевичу. Тогда Артур мог бы остаться в живых, а Дарий наверняка избежал бы заключения в темнице. Всё сложилось бы по-другому. Поневоле задумаешься над тем, в самом ли деле, события в нашей жизни имеют какую-то заранее сложившуюся раскладом гадальных карт предопределённость или же всё зависит от тех поворотов и дорог, которые выбираем мы сами на пути своего бытия.
Все эти мысли были невесёлыми, и, чем ближе я подступала к стоящему особняком дому, тем сильнее чувствовала нежелание входить в него. Несмотря на удобные балетки, даже споткнулась, когда до массивной двери оставалось лишь несколько шагов. Дарий поддержал меня под локоть и посмотрел с пониманием, свидетельствующим о том, как чутко он меня чувствует и насколько готов поддерживать.
Интересно, чем я заслужила такое отношение с его стороны? Столько времени всеми силами сопротивлялась этой любви, спорила сама с собой, старалась держать дистанцию, пока не почувствовала, как рухнули окончательно разделяющие нас стены. Даже находясь в Британии, я продолжала тянуться сюда, к нему, и понимала, что это бесповоротно и навсегда. С каким бы теплом я ни относилась к Тео, как бы ни пыталась себя убедить, что из-за отсутствия рядом любимого человека жизнь не заканчивается, сколько бы времени ни прошло, меня не покидала надежда на новую встречу. Теперь же, когда она наконец-то состоялась, я была намерена не допустить новой долгой разлуки.
В доме явно ждали посетителей. Даже дверь оказалась не заперта. Стоило Княжевичу её толкнуть, как та с негромким скрипом отворилась, приоткрывая тёмные стены просторного холла. И правда, все эти особняки именитых магических семейств были похожи друг на друга. Нарочитая роскошь в каждой детали обстановки, стены, обитые дорогими породами древесины, широкая лестница на второй этаж. В доме главенствовали тишина и полумрак, но, стоило Дарию прикрыть за нами дверь, как стал ощутим неизвестно откуда взявшийся сквозняк, неожиданно холодный для той погоды, что стояла на улице. Я поёжилась.
— Да, атмосфера не из приятных, — озвучил мою мысль Княжевич.
Тишину нарушили звуки голосов из располагавшейся дальше по коридору комнаты, и мы направились туда. Судя по всему, это была гостиная, которая своими размерами и дизайном изготовленной под старину или, в самом деле, антикварной мебели также напоминала особняк Воронича. Разве что здесь всё казалось куда более мрачным — цвета, в которых преобладали оттенки красного, на стенах картины на военно-историческую тематику, вместо живых цветов, привычных в такое время года, искусно сделанные, но безжизненные композиции из засушенных растений. Только свет, льющийся из широких окон, выходящих, очевидно, на задний двор дома, вносил некоторую нотку оптимизма в то минорное впечатление, которое производили как эта комната, так и весь особняк Розенберга в целом. Как тут не вспомнить сказанное кем-то утверждение, что дома похожи на своих хозяев?
Мартин Шталь с удобством разместился в кресле с высокой спинкой. Ноги он водрузил на специальную скамеечку и, если судить по выражению лица, был весьма доволен всем происходящим. Чего никак нельзя было сказать об Инне, которая стояла у окна и даже не посмотрела в нашу сторону, когда мы с Дарием вошли в гостиную. Зато я, не удержавшись, впилась взглядом в фигуру бывшей подруги, пытаясь соотнести эту задумчивую, отстранённую, будто вобравшую в себя стоящий в доме холод молодую женщину с той жизнерадостной, яркой и кокетливой девушкой, которая жила со мной в одной комнате общежития, одалживала свою одежду и подсказывала на экзаменах. Она была всё так же красива, с неизменным вкусом одета, но на её губах не было и тени прежней улыбки. Инна Розенберг, теперь Инна Шталь, всегда выглядела несколько высокомерной, что объяснялось её происхождением. Но мне, учитывая, что мы довольно близко общались когда-то, было известно, что она вовсе не настолько подвержена гордыне, как могло показаться на первый взгляд.
