— Это прекрасно. Спасибо, что привёл нас сюда, — проговорила я. — А знаешь, мистер Фелпс меня сегодня впервые похвалил!
— Ничуть не сомневаюсь, — отозвался Тео. — Я рад, что ты захотела сюда пойти. Тебе нужно не только учиться, но и отдыхать тоже.
— Да, Шейла умеет уговаривать, — заметила я.
Тео молчал, и мне вдруг захотелось угадать, о чём он задумался. Я ещё очень многого не знала о нём. А ему было известно, что мой отец инквизитор, но, кажется, его это совсем не пугало и даже не удивляло. Он принимал меня такой, какая я есть, — не как феномен в магическом мире и не как ту, от которой неизвестно, чего можно было ожидать. Мне такое отношение очень нравилось.
Накидку я оставила в гардеробе, так что Тео снял и накинул мне на плечи свой пиджак. От него приятно пахло, и я, наклонив голову, на мгновение прижалась щекой к тёплой ткани. Тео, облокотившись на перила балкона, смотрел на меня с каким-то странным выражением.
— А мы вас потеряли, — произнесла Шейла, стук каблуков которой я услышала за несколько секунд до её появления. Шотландская ведьма улыбалась и слегка покачивалась в такт доносившейся из зала инструментальной музыке. — Там десерт принесли.
Глава 41
Дарий
Нельзя сказать, что три месяца за решёткой пролетели незаметно. Впрочем, у Княжевича оказалось достаточно времени, чтобы как следует обдумать предложение Верховного Инквизитора. Тот, в самом деле, знал о нём слишком много. О годах, проведённых о приюте, о личных счетах, о том, что ему хотелось выяснить. Возникало ощущение, будто этот человек, которому так много о нём известно, сам предпочитал оставаться абсолютной загадкой.
Взяв некоторое время на размышления, Дарий всё же ответил согласием на предложение поработать на Верховного Инквизитора. Отсиживать в темнице положенные шесть месяцев, лишившись прав на использование магии и выполнение работы, не хотелось. Три месяца представлялись куда более коротким и, соответственно, приемлемым сроком. К тому же, обещанная за работу информация, в самом деле, оказалась нужна. Этот человек знал, чем его можно заинтересовать.
Дарий Княжевич попал в приют Инквизиции, потому что ребёнком не мог сдерживать свои способности. Тогда он попросту не понимал, для чего это нужно делать и как. Магия наполняла его, казалась неотъемлемой частью, и, хотя родители с гордостью отмечали проявления таланта сына, они постоянно боялись за него и, как выяснилось, не зря. Однажды за ним пришли инквизиторы. Родители пытались спасти его от приюта, обещая, что будут строже следить за ним, и неконтролируемых выбросов магии больше не повторится, но те не пожелали ничего слушать.
Сны об этом продолжали сниться Княжевичу до сих пор. Они приходили в его ночи дома, в командировках и даже в темнице, где он и так почти не спал. Каждый из этих снов напоминал о том, что случилось в прошлом и разделило его жизнь на два периода — с семьёй и без неё.
Может быть, поэтому он с самого начала так сочувствовал Веронике и восхищался её способностью сдерживать собственную магию, которую он заметил, когда наблюдал за ней в школе. Она с самого детства умела делать то, чему он научился гораздо позже. Всего лишь один раз девушка не сумела удержаться, и произошло это в университете, когда перед ней появился Карл Розенберг, и она узнала его голос.
Доказательств не имелось. Влиятельный маг, знаменитый бизнесмен и меценат — кто бы согласился пойти против него? Розенберг и его бывшая жена активно участвовали в воспитании новых поколений магов, и вот теперь Карл Карлович занял место декана в Университете Магии, получив ещё большую власть.
С детства Дария учили тому, что главное — равновесие.
Равновесие между магами и обычными людьми, вынужденными сосуществовать вместе в течение многих веков. Между магическим сообществом и Инквизицией — теми, кто родился с антимагией, этой особенной способностью противостоять магии. Каждый раз, когда равновесие нарушалось, это заканчивалось плохо.
Возникновение Магического Надзора оказалось способно решить многие проблемы, что накопились к тому времени. Благодаря специалистам МН, наконец-то закрылись созданные Инквизицией приюты. Теперь не только инквизиторы, но и сами маги занимались решением возникающих по вине других магов проблем. Появилась своего рода магическая полиция. Именно МН Дарий представлял своим будущим местом работы с того момента, как был закрыт приют, где он жил.
Когда Княжевич окончил университет, в Магический Надзор старались принимать магов постарше и совсем не брали ведьм. Позже было разрешено набирать в штат и женщин, правда, мало кто из них становился специалистом, почти все оставались на должностях секретарей. Как, например, Велимира Вишневская.
Велимира навещала Дария в темнице едва ли не чаще, чем Аркадий Фогль. Неизвестно, каким образом начальнику удалось добиться для неё постоянного разрешения на посещения, но Княжевич постепенно успел привыкнуть к тому, что к нему приходит эта молодая женщина. Остальные заключённые посматривали на него с завистью, невзирая на тот факт, что ни разу за всё время их встреч в комнате для посетителей он не позволил себе заговорить с ней во фривольном ключе или же прикоснуться.
Дарий не нуждался в служебных романах, о которых сплетничали бы все работники Магического Надзора — от специалистов до курьеров. Собственно, ему вообще не требовались никакие романы. Особенно сейчас, когда он получил от Верховного Инквизитора задание столь же необычное, сколь и непростое.
К тому же, не оставляла память о Веронике. Эта синеглазая ведьмочка не желала уходить из его мыслей. Дарий знал, что Фогль не соврал о помолвке, но ничего не мог поделать с желанием снова её увидеть.
Он и сам не смог бы однозначно ответить на вопрос, что именно чувствовал, когда думал о ней. Ревность? Если так называется смесь злости, досады и горького отчаяния, то, пожалуй, ревность. Радовало Дария только то, что девушка оказалась вне досягаемости Розенберга, занятого на своей новой должности, и Мартина Шталя, которому будущий тесть доверил немалую часть своих дел. Но надолго ли? Княжевич не сомневался, что однажды Веронике придётся вернуться в город. Новоявленный родственник Александр Владимирович просто так бы её не отпустил — если уж он за неё взялся, это означало, что Вероника нужна ему.
Велимира не передумала пригласить его на ужин после выхода из темницы. Но сначала они встретились на торжественном приёме в честь годовщины свадьбы. Туда должен был идти Фогль, но он предпочёл устроить себе выходной и отправил вместо себя Дария, заявив, что ему после темницы нужно развеяться. Все уже были осведомлены, что его выпустили раньше, но никто не знал о том, каким образом это было устроено. Начальство вполне удовлетворилось объяснением, что заключённого отпустили по причине того, что рабочее место в МН оставалось свободным, а дел меньше не становилось.
После темницы, где приходилось общаться с весьма ограниченным кругом людей, приём показался Княжевичу чересчур многолюдным, помпезным и непривычным. Велимира надела красное платье, и практически все находящиеся в зале мужчины оглядывались на неё с явным или же замаскированным интересом. Она реагировала на эти взгляды с холодным равнодушием, но на Дария смотрела совсем иначе, нежели на остальных.
