— Ты угадал, — призналась я. — Мне, конечно, приходилось слышать, читать и видеть фильмы о Рождестве в Европе. Но в жизни всё оказалось куда грандиознее.
— Извини за этот обычай с омелой, — проговорил он. — Я должен был тебя предупредить. У нас эти традиции соблюдаются — хотя бы потому, что они забавные.
— Ты уже извинялся, — отозвалась я и, не желая продолжать эту тему, решила всё же спросить у него о том, что меня тревожило. — Эта связь… Она есть у всех помолвленных магов?
— Да, — ответил Тео. — Тебя это пугает? Если ты вообразила себе, будто это что-то вроде чтения мыслей, то ошибаешься. Это, скорее, эмпатия, только на расстоянии. Когда тебе стало плохо, я это почувствовал. Так, словно отголосок твоих эмоций перешёл ко мне.
— То есть, ты почувствовал то же самое? — уточнила я, нахмурившись.
— Можно и так сказать, — заметил он. — Только это не всегда действует. Нужно, чтобы эмоции были достаточно сильными.
— А когда мы рядом? — спросила я.
— Хочешь проверить? — поинтересовался Тео, садясь и облокачиваясь на кровать. Он оказался так близко, что я чувствовала на волосах его дыхание. — Ударь меня.
— Что?
— Ударь меня так, чтобы мне стало больно, и тогда проверим, почувствуешь ли ты боль вместе со мной, — пояснил он.
— Конечно, почувствую! — воскликнула я. — Когда отобью об тебя руку. Плохая идея.
— А если попробовать приятные ощущения? — с хитрым прищуром синих глаз поинтересовался Тео.
— Например, ты увидишь хороший сон и пришлёшь его мне? — предположила я.
— Этого не умею, — ответил он, и я пожалела о том, что такому не учат в университете, — ведь тогда я бы могла попытаться посылать сны Дарию. — Но есть и другие приятные вещи, которыми можно наслаждаться опосредованно. То есть, мне будет хорошо потому, что хорошо тебе.
— Ты сказал, что эти эмоции должны быть сильными, — заметила я. — Не думаю, что, если я сейчас проберусь на кухню и съем остатки пудинга, ты это почувствуешь. Хотя, если меня там застигнут, то мне станет стыдно, и это, пожалуй, может оказаться сильным ощущением.
Тео засмеялся. Я подумала, что он тоже наверняка помнит, как мы с Региной и Артуром воровали еду из кухни в особняке Воронича. Тогда нас не поймали.
— Ты ведь не жалеешь, что согласилась сюда приехать? — посерьёзнев, спросил Тео. Его ладонь потянулась к моей руке, и он начал медленно перебирать мои пальцы, пока не остановился на том, на котором было надето его кольцо. — Правда?
— Не жалею, — ответила я. — Мне здесь нравится, я нашла Шейлу, мне очень интересно учиться и… А почему ты спрашиваешь?
— Доброй ночи, Ники, — не отвечая на мой вопрос, проговорил Тео и, отпустив мою руку, нажал на маленьком пульте несколько кнопок, после чего телевизор выключился, а свет в комнате погас.
Заснуть я смогла далеко не сразу. Тео оказался прав — слишком много впечатлений от прошедших дней и месяцев, а также от сегодняшнего праздника. Все они навалились на меня, мелькая, словно кусочки стекла в калейдоскопе. Но целая картина пока никак не желала складываться. Я до сих пор не знала, для чего здесь нахожусь, по какой причине ему понадобилось заключать со мной этот договор и разыгрывать странный спектакль для всех окружающих.
Проснувшись, я обнаружила, что ещё не рассвело. Вставать было рано. Но, когда глаза привыкли к темноте, оказалось, что Тео в комнате нет.
Я обнаружила его в гостиной, где всё ещё не погас камин. Может быть, в этом тоже наличествовала какая-то магия, потому что огонь горел слишком ровно, хотя камин был вовсе не электрическим. Тео сидел на ковре, задумчиво глядя перед собой, будто видел что-то, чего не замечали другие. Он ничуть не удивился моему появлению, словно ждал его. Я села недалеко от него и почувствовала исходящий от ёлки свежий и сильный хвойный запах, что напоминал о детстве и о том, как приходилось забираться на табуретку, чтобы дотянуться до самых верхних веток, вешая на ёлку игрушки и конфеты.
— Так и не удалось мне прислать тебе сон, — проговорил Тео.
— Кажется, я выспалась, — ответила я. — Но мне ничего не снилось. Совсем.
— Лучше так, чем плохие сны, — заметил он.
— Согласна.
— Если хочешь, можешь открыть свои подарки, — небрежно махнув рукой в сторону ёлки, сказал Тео.
— Лучше утром, вместе со всеми, — подумав, отозвалась я. — А что ты здесь делаешь? Тебе плохо спалось на полу?
— В этом доме мне всегда плохо спится, — безучастно произнёс он. — Это не твоя вина. Тут, кстати, есть призраки.
— Где?! — испуганно воскликнула я, оглядываясь по сторонам, будто бы готовясь в любое мгновение увидеть побрякивающее цепями привидение, словно сошедшее со страниц книги Оскара Уайльда. Английская страшилка воочию. — Скажи, что ты пошутил.
— Нет, — невозмутимо хмыкнул Тео.
— А почему не предупредил раньше?
— Ты бы тогда вообще не уснула.
Молчаливо соглашаясь с ним, я устроилась поудобнее и повернулась так, чтобы любоваться огнём в камине.
— Ники, ты можешь мне кое-что пообещать? — нарушил молчание Тео.
— Да, конечно, — ответила я, переводя взгляд на его лицо.
— Ты ещё не дослушала меня, а уже готова дать обещание? — с мягкой усмешкой спросил он. — Лучше такого не делать. Это может быть опасно.
— Надеюсь, ты попросишь пообещать то, что я могу сделать, — заметила я.
— Ты можешь никому не рассказывать о нашем договоре? Ни Шейле, ни другим знакомым, ни своим родным. Никому.
Я закусила губу. Тео просил, чтобы наши истинные отношения оставались тайной для всех, пока он не разорвёт помолвку. Он не знал, что я собиралась найти способ рассказать правду Дарию…
— Но я ведь и так… — начала я, но он покачал головой.
— Я хотел тебе об этом напомнить, потому что ты вскоре поедешь на юбилей к Александру Владимировичу, — произнёс Тео. — Там ты встретишь немало людей. Пообещай мне, что никому не расскажешь.
Я заставила себя сделать глубокий вдох. Юбилей Воронича… Об этом я не знала. Но ведь Княжевича там не будет. Он всё ещё в инквизиторской темнице. А это означает, что и шанса с ним поговорить мне не представится. Как же не хочется ехать туда, если у меня нет возможности увидеть его…
— Я тебе обещаю.
Глава 46
Дарий
Здание, где работали инквизиторы, выглядело таким же мрачным, как и в его последний визит. Несмотря на то, что Княжевич уже не был заключённым или допрашиваемым, он по-прежнему чувствовал себя здесь некомфортно и странно. Как будто постоянно боролся с собственным желанием развернуться, выйти и больше никогда сюда не возвращаться. Почему-то эта безрадостная атмосфера тянущей душу пустоты пронизывала воздух каждого здания из тех, которые находились в ведомстве Инквизиции. В Магическом Надзоре было не так, хотя, возможно, маги-арестанты могли бы с этим утверждением поспорить.
