– Это правда? – поразился Лыков.
– Истинная правда.
Статский советник повернулся к надзирателю:
– Кучера зовут Иван. Того, кто вез поджигателей в Ширванскую, тоже звали Иван.
– А ведь верно, – вспомнил тот. – Конечно, имя распространенное, но стоит взять на заметку. И попался наш Довгило на преступлениях с нефтеносными участками. Не слишком ли много совпадений?
Сыщики в один голос заявили, что таких совпадений не бывает.
Пришельцев не удержался и спросил, как Шаймурзин узнал подлинное имя промышленника. Бывший освед ответил: какая вам разница? Главное, что сведения достоверные. После чего ушел так же, как и пришел, – через сад.
Правоохранители стали решать судьбу лже-Кухарского, и тут у них вышел спор. Начальник сыскной предложил немедленно арестовать беглого и обыскать особняк и завод. А также устроить очную ставку Кайтлесова с кучером.
Командированный возразил: лучше хотя бы день-два понаблюдать за мыловаром. Когда он сидит под замком, разговора может не получиться. Упрется человек, и хоть режь. Наблюдение способно дать ответы на многие вопросы. Сцапать никогда не поздно.
Тимошенко не побоялся поспорить с начальником и поддержал Лыкова. На свободе, занимаясь своими делами, в том числе и тайными, Кухарский сообщит о себе больше, чем на допросе. Особенно если допрашивать его сейчас. Нынче ему можно предъявить обвинение только за старые грехи. Новые неизвестны.
Пришельцев уперся: а как за ним наблюдать? Поставить филера у ворот завода? Или вербануть дворника? Надзиратель хитро улыбнулся и ответил, что есть другой путь.
– Иван Иваныч, вы знаете источник Шаймурзина? – догадался статский советник.
– Так точно. Это конторщик мыловаренного завода Петров-Белов, который является фактически личным секретарем хозяина.
– Высший класс, – констатировал Лыков. – Александр Петрович, вызовите его, припугните и возьмите обязательство. Пусть расскажет все, что знает. Иначе по Высочайшему повелению отправится в Минусинск.
Коллежский асессор свирепо подхватил:
– Тащить и не пущать! Ну держитесь, Петров с Беловым…
– А по итогам разговора мы поймем, когда брать Кухарского с Довгило, – завершил обсуждение плана питерец.
Глава 11
Новые обстоятельства
Надзиратель Жуковский вышел на службу уже через три дня после схватки с бандитами. Лицо у него было иссиня-багровым, спереди отсутствовали два зуба, и отек на губе не спадал. Иван Павлович каждые пять минут подходил к зеркалу, смотрел на себя и ругался:
– Вот сволочи! Как же я теперь буду баб штабелировать? Кто ко мне подойдет с такой вывеской?
Другие надзиратели со смехом рассказали Лыкову, что Жуковский отсидел трое суток на гауптвахте за то, что гулял в саду «Варьете» с девицей легкого поведения. Его увидел полицмейстер Захаров, и не только посадил в клетку. Он еще накатал жалобу Бабычу. В доносе указал, что неоднократно лично «внушал надзирателю не забывать семью». Такое вмешательство в приватность покоробило даже столичного чиновника. Иван Павлович на это сказал:
– Захаров научился в Карсе на собак брехать, а на людей гавкать. В Екатеринодаре так нельзя. И вообще, плевал я на него. Вот как с зубами быть? Дорого встанут и железные. Про золотые и думать нечего. Эх, бабы, бабы…
Пришельцев притворно сурово прикрикнул на подчиненного:
– Царскую службу нести – не чем попало трясти. Бери поручение и вперед. А на зубы мы тебе денег найдем.
Алексей Николаевич счел нужным разъяснить слова начальника отделения. Бабыч вошел к министру внутренних дел с ходатайством. Он описал подвиг Жуковского и Вольского и попросил для них награды. Надзирателя генерал предложил отметить Владимирским крестом четвертой степени, а тяжело раненного городового – медалью «За храбрость» на Георгиевской ленте. Из столицы пока прислали денежные награды: сто пятьдесят рублей надзирателю и сто – городовому
[40].
Жуковский повеселел:
– За полторы сотни я себе из золота зубы вставлю! И еще на пьянку-гулянку останется. Ну тогда, бабцы, держись… Закусаю!
Лыкову ночью пришли в голову новые мысли. Он усадил кубанских сыщиков и начал речь:
– Вам не кажется, что мы сузили наши поиски? Ловим исполнителя Вариводу, а забыли про заказчика.
– Как же забыли? – тут же возразил Корж. – Асьминкина с Кухарским щупаем, и Дробязкин на очереди. Сами же заставили нас списки подозреваемых сочинить.
– Заставил. Но можем ли мы ими ограничиться?
Статский советник понял, что запутал коллег, и пояснил:
– В городе готовится диверсия. Мы вцепились в историю с поджогом скважины в Ширванской и прорабатываем эту версию. А если нефть тут ни при чем? И бандиты просто исполнили побочный заказ? Что, если тут политика? И Вариводу с его оружием наняли эсеры или анархисты?
– Тогда наше дело сторона, – объявил Пришельцев. – Это к жандармам, мне уголовных хватает.
– Я пришел к такому же выводу, – согласился Лыков. – Оставляю вам покамест ваших жуликов, дознавайте, как мы договорились. Мне придется пойти в КОЖУ, просить о помощи. Каковы ваши голубые мундиры? Можно с ними кашу варить?
Надзиратели дружно промолчали, а Пришельцев скис:
– Когда был Засыпкин, дело ладилось. Мы помогали охранникам, те – нам. Под пулями вместе бегали! Засыпкина отозвали, политический сыск теперь у полковника Тихобразова. Он человек к сотрудничеству не расположенный. Все под себя норовит. Попробуйте вы, у вас полномочия. Но на многое не рассчитывайте.
Коллежский асессор помолчал и добавил:
– Да так куда ни сунься. Все нам, сыщикам, начальники: полицмейстер, следователь, прокурор, судейские, жандармы. Только и слышишь: дай то, дай это. А помощи от них шиш. Вот служил раньше в Окружном суде следователь по важнейшим делам Назар Ретов, он был не такой. Вникал в наши сыщицкие дела, понимал трудности. Помогал! Но выслужил пенсию и уехал под Анапу гарбузы выращивать. Положится теперь не на кого.
– Понял вас, – вздохнул питерец и отправился на Красную, 112
[41].
Он уже представлялся Тихобразову по случаю прибытия. Жандарм и сыщик познакомились, обсудили сотрудничество, полковник обещал полное содействие. С напоминания об этом и начал Лыков:
– Александр Николаевич, вот вы и понадобились. Уголовными концами занимаются Пришельцев и его люди. А вдруг за бандитами стоят политические террористы? Это более чем вероятно.
