Сыщик и генерал сели и потребовали чаю. Когда секретарь вышел, наказный атаман задал первый вопрос:
– Вы почему не заехали сначала в Тифлис, представиться наместнику?
– Времени мало, как-нибудь обойдется граф.
– Его сиятельство очень обидчив. Не боитесь нажить врага?
Лыков ответил обстоятельно:
– Когда я был молодой, старался со всеми быть в добрых отношениях. И для службы полезно, и вообще… Но с годами надоедают наши китайские церемонии.
– Хм. Отчего граф Воронцов назвал государю именно вас? Знал по прежней службе?
Лыков пожал плечами:
– Нет, мы лишь поверхностно знакомы, никогда вместе не служили.
– Так в чем же дело?
– Думаю, меня рекомендовал Ширинкин
[12]. Евгений Никифорович знает меня много лет, с тех пор когда мы вместе охраняли предыдущего государя.
– Понятно. Вы приехали по Высочайшему поручению, так сказано в телеграмме Курлова…
– Да. Полномочий полный карман, но это всего-навсего бумаги. Без вашей помощи, без жандармов с сыщиками я пустое место.
Генерал разволновался и перешел на местное наречие:
– Мы всей душой, Алексей Николаевич. Сами понимаете: живем здесь. Ведь не халаш-балаш!
[13] Только-только маленько успокоились, и вот – какой-то вражий мнэць хочет нас взорвать. А давайте ему зябры завернем!
– Давайте, – согласился гость. – Про Вариводу, понятное дело, я буду говорить с Пришельцевым. Вы мне скажите вот что: сам Пришельцев на своем месте?
– Вполне. Твердый, опытный. Он ведь раньше был приставом на хуторе Романовском. Это такая помойка, что поискать. Шибенники, бродяги, чуть не в каждом дворе притон. Александр Петрович с ними управлялся и сейчас весь город тащит. Да что город – целую область. То и дело я командирую его в разные концы помочь местной полиции. Вот и сейчас он в Ейском отделе. Там очередное происшествие, такое, что мурашки по коже. Четырех детишек зарезали, анцыбалы. Самой младшей три дня от роду, даже окрестить не успели. А ее ножом…
– Михаил Павлович, таких анцыбалов сейчас по Руси все больше и больше.
– Раньше не было! Откудова они взялись, из какой прорехи? Вот время настало…
– И раньше были. Я еще в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году одного такого на лиственнице вздернул. Собственноручно, и испытал от этого облегчение… Нелюдь детишек пытал, спрашивал, где отцова казна. Так что зла у нас бессчетно. Но продолжим. А полицмейстер Захаров что за человек?
– Фасон гнет будь здоров, – неодобрительно сообщил Бабыч. – Я его приметил еще в Карсе, когда был там военным губернатором. Вроде бы в те поры он честно служил, старался. Перетащил я молодца сюда, а теперь жалею. В нем что-то сломалось. Захаров с Пришельцевым живут как кошка с собакой. Для дела это убыток, понимаю…
– Зачем же вы его держите?
– Между нами, есаул скоро уйдет. Вернется обратно в Карс, на должность тамошнего полицмейстера. Содержание выше, и есть возможность выслужить чин подполковника. Так что не берите его в расчет.
– А жандармы?
– Сейчас от них толку мало.
– Сейчас? – зацепился за слово сыщик. – А прежде?
– Прежде у нас имелся охранный пункт, которым командовал полковник Засыпкин. Вот он был на своем месте! Всех бомбистов, анархистов, социалистов из Екатеринодара вычистил. Федор Андреевич стал бы вам хорошим помощником. Да не судьба. Он теперь большой человек, полицмейстер Тифлиса. Кадр пункта влили в жандармское управление. Агентуру, что подобрал Засыпкин, туда же. И… она там, агентура, затерялась, что ли. По крайней мере, я уже давно не получаю надежных секретных сведений.
Лыков посмотрел на часы и продолжил расспросы:
– В какой мере я могу полагаться на Тихобразова?
Полковник Тихобразов был тем самым начальником КОЖУ, от которого генерал давно не получал надежных сведений.
– Мне кажется, он себе на уме и за холодную воду не берется.
– Простите, не понял…
Бабыч хмыкнул в седые усы:
– Это наша пословица, кубанская. Так говорят о лентяях.
Пришла очередь Лыкова улыбаться. Генерал дипломатично добавил:
– Впрочем, могу быть неправ.
Лыков поднялся.
– Михаил Павлович, спасибо за откровенный разговор. У вас полно дел, откланиваюсь. Буду держать вас в курсе, располагайте мною. Последний вопрос: что в городе под угрозой? Что могут взорвать Варивода и его банда?
– Войсковые артиллерийские склады, – уверенно ответил генерал-лейтенант. – Ничего другого, столь же опасного, в Екатеринодаре просто нет.
– Это облегчает задачу.
– Езжайте к Захарову. Ему телефонируют, чтобы сидел и ждал вас, никуда не отлучался. Как только осмотритесь и появятся вопросы – заходите. Моя дверь всегда открыта.
– Честь имею!
Выйдя на улицу, Лыков под конвоем Коржа отправился в полицейское управление. По пути он спросил:
– Степан Матвеич, а что за контры у Пришельцева с Захаровым?
– Это вам генерал сказал? Есть такое… Полицмейстер нас, сыскных, в грош не ставит. Так и норовит подгадить, да все по ерунде. Пустой человек.
Надзиратель глянул на извозчика и понизил голос:
– С чего все началось, никто понять не может. А о прошлом августе… Через Екатеринодар проезжал министр юстиции. Начальство, как полагается, собралось на вокзале представляться. И Александр Петрович приехал, загодя. Прокурор его увидел и поставил возле начальника тюрьмы. Ну, он стоит, где велено… В последнюю минуту прискакал Захаров как оглашенный. Опоздал, самому, видать, неловко. И наскочил на Пришельцева. В грубой самой что ни на есть форме велел ему отойти подальше.
– Почему он так сделал? Начальник сыскного отделения стоит возле начальника местной тюрьмы. Что тут такого?
– Да леший разберет. Ну, Александр Петрович на ногу себе наступить никому не дает, мужчина с амбицией. А тут еще при всех! Он ответил полицмейстеру, что находится там, где ему указало начальство в лице окружного прокурора. А есаул еще громче стал хаять. Я-де над вами начальство и сейчас же вас выгоню. Революционер и нахал, вот как.
– Прямо этими словами? – поразился питерец. – При всех?
– Так точно. Наш никуда, конечно, не ушел, тем более что министр вскорости подъехал. Но на другой день подал начальнику области рапорт. Завязалась переписка, объяснения, запросы… Кончилось ничем, но обиды остались. Потом мы взяли банду Полюндры, и армяне решили отблагодарить Александра Петровича. Злодеи-то, которых он поймал, убили всю семью Саркисовых, и диаспора, значит, захотела его поощрить. Обратились к Бабычу: пусть разрешит начальнику сыскной принять от населения подарок – золотые часы. Бабыч ответил в таком духе, что разрешить не может, но не может и запретить обывателям выразить свои чувства. Ну, ребята собрали деньги, они все не бедные. И преподнесли господину коллежскому асессору. Триста рублей стоят те часы, красота! Александр Петрович принял. Заслужил, вестимо. Такая банда, столько зла наделала, а мы их расчихвостили. По совести, нам бы всем надо награду дать, однако начальник есть начальник. И тут опять влез не в свое дело полицмейстер. Написал рапорт, а правильнее сказать, донос. Пришельцев-де взял дорогой подарок, который ему генерал-лейтенант принимать не разрешил. Ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку! Шум на всю станицу. Бабыч разбирался, разбирался, да и плюнул. Некогда, мол, ваши кляузы читать, дел и без того полно. То есть задним числом не то чтобы разрешил, но закрыл глаза. Понимает, что Пришельцев подарка достоин, а сам себе такую вещь, при копеечном нашем жалованье, никогда позволить не сможет.
