— Оскар, вставай, скоро будем на месте, уже половина четвертого.
Хальворсен продрал глаза, выглянул в окно.
— Еще долго. Еще километров сто.
— В ваших норвежских названиях черт ногу сломит. Это “О” или “Ё”? А где наш юный пассажир?
— В туалете умывается. Черт, он мое полотенце утащил.
Мальчик появился на пороге.
— А что это вы везете в этих зеленых ящиках? — задал он вопрос, — в вагоне кроме нас никого?
— Мы везем патроны, гранаты, тушенку и ветчину в банках для армии и флота.
— Врешь, патроны в таких ящиках не возят. Я рядом с этими ящиками в грузовике сидел. В них ничего не гремело, и они очень тяжелые. Что везете, я интересуюсь?
Это прозвучало так наивно, что офицеры прыснули от смеха.
— Ладно, таможенник, — Хальворсен сделал таинственную гримасу, — мы везем бриллианты, камни разные, сокровища. Ты никому не расскажешь. Это военная тайна.
— Врете, — резюмировал прагматичный ребенок. Хочу ветчину в банке, я как-то пробовал, она вкусная, я знаю, у вас есть.
— Пойдем, так и быть, — Беренджер вооружился гвоздодером, и они с Юханом отправились в соседнее купе. Беренджер вскрыл один из ящиков, и извлек банку с надписью “HAM”.
— Она, — удовлетворенно заявил мальчуган, — а хлеб есть?
— Есть.
Хальворсен принес кипяток из титана, а сразу же за ним в купе появился лейтенант охраны:
— Радиограмма, срочно.
Беренджер вышел.
— Только что сообщили, что дорога в десяти километрах от этого места разрушена бомбардировкой. Нас будут ждать четыре грузовика, если этого будет недостаточно, придется здесь ждать следующего транспорта. Полотно восстанавливают, если вами будет принято решение продолжить путь в поезде, то это связано с ожиданием около трех часов.
Мальчик, почуяв неладное, начал быстрее уписывать ветчину из банки.
Поезд сделал поворот на северо-запад и сбавил ход. Хальворсен открыл окно и высунулся.
Паровоз с черепашьей скоростью тянул маленький состав вперед. Скоро они остановились.
— Ну, вот, приехали.
Впереди блестела лента реки. Дождя не было, и это радовало. Третий раз перетаскивать весь этот груз под косым ливнем не улыбалось. Беренджер спрыгнул на насыпь, и начал раздавать указания двум охранникам.
— Ты, — Хальворсен ткнул мальчишку в указательным пальцем в грудь, — сиди в вагоне как мышь!
Отвечаешь за сохранность ценностей, никуда не выходи.
Мальчишка осмотрелся — ценностей, вроде никаких не видать. — Мы скоро придем, и скажем, что делать дальше.
Хальворсен покинул вагон. Впереди за насыпью стоял большой грузовик, вторая машина приближалась к поезду по грунтовой дороге с севера.
Солдаты приступили к погрузке. Вся работа заняла не более получаса. Ящики сверху затянули маскировочным брезентом. Часть груза оставалась во втором вагоне, для нее места в машине не хватило.
— Ты уверен, что все правильно делаешь, — спросил Беренджер, кивнув головой на ящики в грузовике, может, все же останешься.
— Думаю, мы ничем не рискуем. Все по инструкции, а главное у тебя. Он мечтательно посмотрел на заснеженные горы, какой вид, давай увековечим этот момент на пленке, — он достал из рюкзака фотоаппарат, расчехлил, и заснял Кристиана на фоне поезда. Потом попросил лейтенанта охраны сфотографировать их вместе на фоне гор.
— Вот, отлично, — он спрятал лейку в чехол, — будет хоть какое-то доказательство, что мы добрались до этого места.
Головная машина засигналила.
— Мне пора.
— Удачи тебе, Оскар.
Хальворсен обнялся на прощание с Беренджером и занял пассажирское место в грузовике, машина тронулась с места.
Раздел 7
Мартин
Полицейское управление пообещало послезавтра доставить тело Хальворсена из морга для прощания в Ураниенборг — кирке. Мартин начал день со звонка в похоронную службу. Он заказал самый лучший гроб из имевшихся в фирме, указав цвет и размеры, Оскар Хальворсена был человеком крупным. Через полчаса прибыл посыльный из ритуального агентства за дедушкиным костюмом и туфлями. Мартин выбрал наиболее темный костюм, дед не любил черный цвет в одежде, предпочитал синие или коричневые тона. Нашелся и подходящий галстук, серебристый в черную косую полоску. Мартину почему-то не хотелось расставаться с этими вещами, они пахли дедом, его туалетной водой. Машинально он проверил карманы брюк и пиджаков. Можно было биться об заклад, преступники и эксперты тут не копались. Вот, какая-то картонка, билет в метро, наверное, старый. Не разглядывая, он положил его в карман рубашки. Посыльный убыл и Мартину стало совсем тоскливо. Начало горькой стези похорон. Теперь ему предстояло встретиться с пастором, позвонить друзьям деда. Мартин достал свою записную книжку, в которой перед вылетом в Лондон Хальворсен предусмотрительно записал телефоны Кристиана Беренджера, Юхана Смолвилля и Сары Митков. Конечно, были тут и другие номера, но им, конечно, передадут. В Осло многие придут проститься с дедом.
Он вышел из дома, и направился в сторону церкви, которая находилась всего в десяти минутах ходьбы от дома. Констебль, несший службу, выглянул из окна автомобиля и приветствовал молодого человека, помахав рукой. Мартин ответил ему кивком головы, и ускорил ход. Холодный ветер насквозь продувал Хольте гата. На улице около портала церкви оказалось вовсе безлюдно.
Даже постоянно сидящий у входа одноногий старик Лукас покинул свое место, чтобы пропустить стаканчик, или выпить кофе в забегаловке на другом конце улицы.
Мартин вошел в церковь и огляделся. Никого не было видно, утренние лучи солнца играли в витражах, освещая пустые скамьи цветными пятнами. Интерьер церкви, в меру скромный и в то же время величественный, располагал к размышлениям на духовные темы. Он прошел через главный неф, несколько минут любовался фигурами святых и распятием, а затем сел в переднем ряду и стал ждать. Вскоре раздались шаги, и в проходе появился пастор. Мартин много раз встречал на улице этого священника, а в Ураниенборг-кирке, к стыду своему, не бывал с самого детства.
— Здравствуй, сын мой, что привело тебя в этот неурочный час?
Мартин представился и рассказал о кончине деда.
Отец Густавсон оказался человеком очень приятным и обходительным. Он выразил искренние соболезнования юноше.
— Мы все любили твоего деда, он был удивительно талантливым художником и ученым. Он многое сделал для этой церкви. Оскар после войны занимался реставрацией мозаичного панно, — пастор указал на фигурки ангелов. Он иногда забывал про еду, и только, когда за ним приходила Ребекка, отвлекался от работы. Венчались они в этой церкви, тогда еще был жив отец Бауэр. Конфирмация твоего отца прошла здесь, когда я уже принял приход. Гедеон приедет на похороны?
