Стараясь особо не высовываться, инспектор вновь направил бинокль на дорогу. Мужик с бородой прибил к столбу фанерку с надписью, сел в пикап, развернулся и уехал.
Прошло еще два часа. Якобсен открыл три банки консервированной оленины и разогрел их в остывающей печи. Команда в полном молчании жевала галеты с мясом. Надежда на то, что операция состоится таяла, каждый думал об этом, но не хотел говорить на эту тему.
Когда прошли сутки и снова начало темнеть, Торгвальд спустился по тропинке к сосновому лесу, наступающему слева на подошву скалы. Здесь можно было отыскать мертвые деревья, из которых откачивали живицу. Эйрик наломал хвороста и, обхватив охапку обеими руками, стал пониматься к дому.
Когда до двери оставалось несколько шагов, он услышал звуки вызова радиостанции. Он быстро оставил у порога хворост, вошел в домик и схватил микрофон.
— 512, 512, Торгвальд, ты меня слышишь?
— 511, 511, я здесь.
— К вам гости. Береговая полиция засекла в районе Хоснавика старый всепогодный катер белого цвета. Полным ходом он идет вдоль берега на север. Вашей широты судно достигнет около девятнадцати часов по Гринвичу. Как понял?
— Все понял, организуем ночное дежурство.
Он отбился и положил микрофон на стол.
— Хильде, возьми комплект ночного видения, после 18 часов смотри по периметру во все глаза. С моря ожидается визит. Белый катер, он может войти в любую из ближайших к нам бухт. Если это наши клиенты, будем наблюдать за ними. Пока никаких действий не предпринимаем.
Около восьми часов вечера на горизонте осталась только узкая полоска света. Полярная ночь заполнила собой все вокруг. Робертсон, вооружившись биноклем ночного видения внимательно просматривала водную гладь под скалами. У пологих каменистых берегов принайтовать катер не было шансов. Если шкипер хоть что-то соображает, он будет искать высокий берег, чтобы спрятаться за ним. Прошло еще пятнадцать минут, и Хильде поняла, что пора сменить место наблюдения. И тогда она увидела его. Развернувшись, катер теперь шел в южном направлении.
Выругав себя за невнимательность, девушка бросилась вниз по камням, покрытым инеем, и замерла на противоположном краю скалы, прильнув к окулярам. Сейчас она была очень близко к воде и видела, как двадцатиметровая громадина почти бесшумно двигается под кручей утеса.
Вскоре она остановилась, и из каюты выглянул человек. Хильде моментально отпрянула. Стояла тишина, изредка нарушаемая стонами тупиков и ветром в соснах. И вдруг послышался звук мотора. Приподняв голову, старший констебль Робертсон увидела, как катер делает очередной разворот и начинает удаляться в сторону Норвежского моря.
Хильде влетела в домик, чуть не оторвав дверь от последней петли.
— Они уходят, — она дернула за край спального мешка Якобсена, — они выходят снова в открытое море, что делать?
Адриан открыл глаза и посмотрел на нее, как на идиотку.
— Куда они уйдут? Если это наши клиенты, то будут искать, пока не найдут. Они в тепле, еды и горючего у них полно. Они слишком многое поставили на кон, чтобы отступить.
Хильде осторожно вышла из домика, приподняв дверь за ручку. Первое, что она увидела, это антенну на рубке судна, огибающего утёс. Катер плавно скользил по заливу прямо под их домиком. Молодую женщину под пуховиком и толстым пуловером прошиб холодный пот, Робертсон отползла от края и прислушалась. Мотор затих, потом раздался тихий всплеск, это в воду вошел якорь. Теперь в расселине возникло слабое свечение, оно, отражаясь от воды, играло в ветках сосен и елей над домиком. Через пару минут хлопнула дверь и свечение погасло.
— Чёрт, чёрт, — сердце Хильде заколотилось, — надо предупредить всех, чтобы сидели тихо. Войдя в дом, она заметила, что никто уже не спит. Высунувшись наполовину из спальника, Торгвальд возился с радиостанцией, Якобсен проверял оружие, сидя за кухонным столом.
— Ну и что там происходит? — спросил Торгвальд.
— Катер прямо под нами. Они бросили якорь.
— У нас теперь есть время продолжить сон, — сказал Адриан, — я прикрыл трубу, чтобы тепло не выходило, и дым не было видно.
Дрова хорошо прогорели и в печи виднелись только мелкие малиновые угольки.
Они устроились снова в своих спальных мешках, но все время были настороже, прислушиваясь к каждому шороху.
— А они не станут подниматься на утес? — зашептала старший констебль.
— Ни за что, они сейчас тоже будут отдыхать, впереди трудный день.
Ночь тянулась мучительно долго, во фьордах царила тьма, беззвездное небо, затянутое серой пеленой облаков, казалось, навалилось на утес, и не хочет уходить.
Раздел 40
Мартин
Проводив Анну после сытного ужина в “Единороге”, Мартин покатил по ночным улицам домой.
На душе было удивительно спокойно, он даже позабыл и думать о черном датсуне, и ни разу не поинтересовался, едет ли он следом. Губы его еще помнили прощальные поцелуи Анны, и все остальное было не так уж важно. Прямо за сверкающим огнями парком развлечений он припарковал форд и зашел в магазин фирмы, торговавшей пейджерами и телефонами. С любопытством и завистью парень разглядывал выставленные на обозрение переносные радиотелефоны и радиостанции всех стандартов. Он видел в кино, как американские полицейские пользуются в машине на ходу телефонами и радиостанциями и ему тоже очень захотелось иметь всегда при себе такое чудо. Это было так круто! Однако цена аппарата и его обслуживания была просто запредельной! К нему бросился продавец и стал расхваливать одну из моделей, размером с обувную коробку. Мартин еще немного полюбовался на все это великолепие новейшей техники связи и вышел на улицу. Он не вступил еще в права наследования дедовых миллионов и считал каждую крону до очередного перевода от отца. Ничего, он скоро устроится на работу и не будет зависеть от отцовских денег. У него даже есть одно местечко на примете, надо только проявить себя достойно, и можно будет закрепиться на этой должности. Падал мокрый снег, он открыл дверцу форда, и уселся на водительское место. В салоне Мартин почувствовал какой-то незнакомый запах. Молодой человек включил зажигание, и тут же заметил в зеркало заднего вида седого незнакомца в черном плаще. Он обернулся и увидев ствол пистолета, направленный на него, снова вспомнил американские фильмы.
— Не оборачивайся, сынок, поезжай прямо, если не хочешь, чтобы я сделал в тебе дополнительное отверстие.
— Какой я тебе сынок, тоже мне, папаша?!
Незнакомец больно врезал ему по шее.
— Не хами старшим, сучонок, поезжай быстрей, времени у нас мало. У моста свернешь к порту, я тебе скажу, что дальше делать.
— Убери пушку, а то пальнешь ненароком.
— Поговори у меня еще.
Мартин медленно поехал по Нюгордс гатен, поглядывая в боковое зеркало. Привычного черного датсуна сзади он не видел и это его беспокоило. Может, охрану сняли? Что-то важное случилось?
