– Чтоб тебя!
Он в сердцах сунул телефон обратно и поднял пакеты. Когда двери светлого лифта закрылись и он плавно тронулся вверх, отсчитывая этажи, телефон зазвенел снова.
– Да вы издеваетесь!
На двадцать пятом этаже лифт остановился и послушно раздвинул створки, выпуская злого Павла наружу. И когда он вставлял ключ в дверь, раздался третий звонок. Павел свалил пакеты в прихожей на пол и зло выдохнул в трубку:
– Слушаю!
– Простите, – прозвучал из динамика слегка растерянный женский голос. – Мне нужен Павел Борисович Бергман.
– Это я. Чем могу?
– Я… Простите, если я не вовремя, но… Весь день пытаюсь дозвониться вашему отцу, он всё время недоступен. Это насчет Эммы Гельд. Я нашла ваш номер в её записной книжке.
– А что с ней?
– Она умерла. Сегодня утром.
– Так, – протянул Павел. Ему было неловко за свой тон в начале разговора. – Я понял. Вам нужен мой отец.
– Да.
– У вас, должно быть, его мюнхенский номер. Я дам вам другой. Они с мамой сейчас в Бостоне.
– Спасибо.
Павел переслал незнакомке обещанный номер и запоздало поинтересовался:
– А что случилось? Как это произошло?
– Она… Упала с восьмого этажа.
Павел никак не мог собрать мысли воедино. Это было очень странно, потому что обычно у него проблем с этим не возникает.
– Простите, а вы кто?
– Я? Подруга.
– Котик, что случилось? С кем ты разговариваешь? – крикнула из комнаты Даша.
– Ладно, ещё раз спасибо за номер, – поспешно свернулся голос. – Всего хорошего.
Павел почему-то стоял и ещё минуту слушал гудки в трубке, словно в анабиозе. Затем стряхнул наваждение и понёс пакеты в кухню.
⁂
Вечером, уже почти ночью, позвонил отец.
Борис Семёнович Бергман в детстве очень дружил с двоюродными сестрами Эммочкой и Кларой. Они жили в одном дворе в послевоенной Одессе. Потом, конечно, жизнь раскидала их по свету, но детские воспоминания, пропитанные лёгким запахом моря и беззаботным сиянием южного солнца, не покидают человека никогда. Он часто звонил и писал Эмме, когда работал в посольстве в Лондоне. И потом, уже на пенсии, когда переселился с женой в Мюнхен.
– Здравствуй, сынок, – прозвучал печальный голос Бориса Семёновича.
– Да, пап, привет. Тебе дозвонилась… Чёрт, я не спросил, как её зовут…
– Дозвонилась. Её зовут Ольга Тураева.
– И что вы решили?
– Мы с мамой, к сожалению, не сможем приехать. Костя договорился с доктором Ларсом насчет обследования. Мы не можем это перенести.
– Костя? Это Василевский, что ли? Твой школьный приятель?
– Совершенно верно.
– Ну что ж… Обследование – это важно…
– Да, сынок. Поэтому поехать должен ты.
– Я? – непроизвольно вырвалось у Павла. – Почему я?!!
– От нашей семьи там должен быть кто-то, – с некоторым упрёком уточнил отец. – Это же Эмма. Она твоя тётя, между прочим!
Павел мучительно придумывал предлог отказаться, но так сходу ничего в голову не приходило… Стоп! А как же Париж?
– А я тоже не могу, – с надеждой сообщил он. – Мы с Дашей едем в Париж.
– Ну какой Париж?! – степенный Борис Семёнович позволил себе откровенно возмущённый тон. – Ты собираешься гулять по Парижу с девицей в то время, как все наши родственники будут на похоронах?
Когда он соединил эти два события в одно предложение, ситуация действительно стала выглядеть… Ну, как-то совсем неприлично. Не зря же отец всю жизнь проработал в посольстве. Составлять предложения с правильными акцентами он точно умел.
– Пап, ну зачем я там? Там и так будет толпа народа…
– Павел, считай, что это моя просьба. Я очень редко тебя о чём-то прошу, верно? Сделай это.
Весёленькие намечаются каникулы. К тому же, оказывается, Эмма жила не просто «где-то в Сибири», как всегда думал Павел, а именно в Новобержске, где находится одно из отделений Ордена Стражей. Именно о нём недавно в центральном офисе как-то странно и двусмысленно говорил Валера с кем-то по телефону. Когда он заметил Павла, то быстро свернул разговор, а на вопрос «что там с Новобержским отделением?» просто отшутился и поспешно убежал, сославшись на срочное дело.
⁂
Павел раздражённо миновал стеклянные двери аэропорта. Вспоминать Дашкину истерику не хотелось. Пока она кричала, периодически переходя на ультразвук, было ещё ничего. Когда Павлу пришлось уворачиваться от диванных подушек, а затем и от толстенных глянцевых журналов, это уже стало напрягать. Но когда под ногами вдребезги разлетелась тарелка, а потом по плечу скользнула вилка и следом просвистел нож, Павлу пришлось сгрести Дашку в охапку и запереть в ванной.
Вообще-то Дашка не склонна к истерикам, просто на эту поездку она возлагала большие надежды и планировала её аж за полгода. К тому же шестого что-то вроде юбилея. Ровно пять лет, как они познакомились с Дашей на вечеринке Грима – фотографа и общего знакомого.
Тут и не знаешь, расстроиться или обрадоваться? Меньше всего на свете ему хотелось наслаждаться этим романтическим путешествием в Париже. Но похоронная альтернатива вряд ли симпатичней.
Павел собрал кое-какие вещи. Пришлось, правда, заехать к себе домой. А точнее, в бабушкину «сталинку» на Ленинском проспекте, где, после переезда из солнечной Одессы, она жила до самой смерти. Конечно, доказательств у Павла не было, но он точно знал, что её убили.
Для полиции и медиков картина ясная – сердечный приступ. В её возрасте – дело обычное, да и следов насилия нет. Ну откуда полиции знать, что Анна Абрамовна Бергман, она же Кара, – Хранитель Знаний в восьмом поколении? Кристаллы Памяти никто даже и не искал. Центр, конечно, проводил собственное расследование, насколько Павлу известно – безуспешное. Реликвия Ордена, хранившаяся несколько веков как самое ценное сокровище на Земле, бесследно исчезла.
Утешает, хоть и слабо, только одно. Анна Абрамовна успела передать свой Знак внуку по всем правилам ритуала. Павел поправил фамильную драгоценность из сплава палладия, привезённую, со слов бабушки, далёким предком из Южной Америки. Не слишком мужское украшение – браслет в виде двух переплетающихся змеек серебристо-белого цвета. Он всегда привлекал к себе лишнее внимание, но выбора не было. Лучше прослыть оригиналом, чем лишиться головы.
Последняя надежда, что все билеты до Новобержска в период праздников распроданы, угасла, как только милая девушка в униформе сообщила номер рейса и время вылета. Павел уныло поплёлся в зал ожидания. Осталось каких-то три часа до посадки.
Зал ожидания Домодедово нельзя назвать уютным местечком, но Павел всё же задремал, сидя в пластиковом кресле рядом с солидным пожилым мужчиной в коричневой дублёнке.
