– Ну так просвети меня. Я смотрю, вы славно поладили, пока меня не было, раз ты уже подрядился ее адвокатом.
Павел оторвался от таблеток, заговорщически подмигнул Нине и сказал:
– Я же говорю, ревнует.
Я вскочила, потому что мне ещё нужно было как-то переварить «визит» Глеба, не до Нины сейчас и тем более не до какого-то московского журналиста, которого я вижу первый раз в жизни.
– Ну-ка, сядь! – неожиданно властно приказал Павел.
Я в ужасе поняла, что выполняю его приказ. У Нины тоже глаза на лоб полезли. Она как-то напряжённо вжалась в кресло, не отпуская взглядом моего гостя, словно готова была броситься на него в случае необходимости. Я даже на секунду о Павле забыла – так была потрясена её реакцией.
– Успокоились обе! И начнём с главного, раз нет возможности заставить вас разговаривать по-человечески.
Он выдержал паузу, прямо по Станиславскому, и продолжил, повернувшись к Нине:
– Я – Страж. Ольге я об этом сказал вчера, тебе говорю сейчас. И вот именно поэтому вы забудете о своих разногласиях и начнёте решать проблему сообща.
– А я смотрю, ты вовсе не удивлена? – заметила я с сарказмом.
– Нет, – качнула головой Нина, – но получается, ты знаешь о Стражах… И о маме знаешь?
– Знаю.
– И об этом?
Она вытянула цепочку и продемонстрировала мне серебряную собачку.
– Не может быть! – выдохнула я. – Это что? Вторая половина?!
– А я о чём толкую? – усмехнулся Павел, довольный собой. – Как только она вошла в дом, я понял: вторая половина у неё.
– Где ты это взяла?
– Мама прислала по почте… Незадолго до… – пояснила Нина. – А вторая половина должна была быть у Эммы. Я только вчера это выяснила. Эмму видели у нашего дома в день смерти мамы, я как раз об этом хотела… Стоп! Вы сказали – «вторая половина»? Значит, ты нашла что-то в вещах Эммы?
– Нет, – и я показала ей свою кошечку. – Я забрала это в абонентском ящике на почте. Эмма хотела рассказать, всё объяснить, но не успела. А потом приехал Павел.
– Ты права, – сочувственно кивнула Нина. – Я думаю, её убили, как и всех тех людей.
– Каких людей? – насторожилась я.
– Вот.
Нина потянулась к своей сумке и вынула кучу газетных вырезок, аккуратно упакованных в файл. Я пробежала глазами заголовки и тексты, а потом глянула на даты. Не может быть! Значит, я действительно видела реальные события во снах? Значит, эти люди существовали на самом деле? Но тогда получается, что я не сошла с ума и Глеб тоже был вполне реальный… Если так можно сказать о призраке. Стоп! Эмма! Значит, она действительно погибла не сама, её заставили, и тот сон был не просто дурным предчувствием, а реальным предупреждением? Мне совсем стало не по себе, в глазах помутилось и даже затошнило.
– Что с тобой? – забеспокоилась Нина. – Ты как будто что-то знаешь об этом?
Странно, мне показалось, что она как-то уж слишком заинтересована.
– Да, я… Э-э-э… Как бы это сказать… Видела кое-что…
– Что? – нетерпеливо уточнила Нина.
– Она видела астральные отпечатки, – пояснил Павел, внимательно изучая газетные вырезки. – Так бывает, если Знак принят на крови. Должно быть, ваша мама так или иначе была связана с этими людьми. Это вполне объяснимо, если все погибшие – Стражи местного отделения. В каждом округе, где есть места Силы, существует своё отделение Ордена Стражей, чтобы защищать их от несанкционированного использования. Ваша мама, видимо, была одним из местных Стражей и состояла в этой организации. Жаль, что вы не знаете её грас…
– А что такое «грас»? – спросила Нина.
– Имя, которое открывается Стражу при Посвящении.
– У тебя тоже есть такое? – не удержалась, полюбопытствовала я.
– Есть.
– И? Не поделишься с классом?
– Ну, не знаю, – иронично продолжил гость, откидываясь на спинку кресла, – говорить тебе или нет. Вдруг ты опять встанешь не с той ноги или…
– А имя Лана тебе о чём-нибудь говорит? – вдруг встряла Нина.
– Лана? Хочешь сказать, грас вашей мамы Лана?
– Ну, судя по этому, да.
И Нина вынула из кармана ещё один листок бумаги, где я с болью узнала мамин почерк: «Людмила Краснова (Дрима) – 28 ноября, Алексей Холмогоров (Кён) – 4 декабря, Анастасия Тураева (Лана) – ?»
– Невероятно! – удивился Павел. – Она знала! Почему же не боролась? Почему все эти Стражи просто погибали, ничего не предпринимая? Почему в Центре не знают об этом? По крайней мере, понятно, кого нужно искать. Начнем с Крастолла…
– Подожди, – побледнела Нина, – хочешь сказать, ты можешь… То есть… У тебя есть связь с Крастоллом?
– Это ещё что за зверь?
– Крастолл, – охотно начал объяснять Павел, – это одно из Восьми Измерений, о которых я тебе вчера говорил. Стражи могут перемещаться между измерениями, а значит, да – я могу попасть в Крастолл.
– Ты думаешь, мама… Лана сейчас в Крастолле? – с надеждой спросила Нина.
– Честно? Не знаю. Но это можно проверить. У них есть информация обо всех, кто находится вне воплощения.
– Почему именно в Крастолле? – поинтересовалась я.
– Мой изначальный частотный индекс – Крастолл. Поэтому мне проще начать с Крастолла.
– А как ты туда попадёшь?
– Давайте не будем забегать вперед. Для перемещения нужно время и силы, а я немного не в форме. И вот что любопытно… – Павел лукаво сощурился, глядя на Нину. – Ты откуда знаешь о Крастолле? Если твоя мама и писала что-нибудь об измерениях, то, скорее всего, на языке оригинала. Видимо, есть секрет? Видения, голоса…
При упоминании о видениях меня передёрнуло. А Нина, нисколько не смутившись, ответила:
– Нет никаких видений. Просто я теперь могу читать на разных языках.
– Ух ты! – восхитился Павел. – Тут корячишься с детства как проклятый, вникая в суть грамматики и лексики, а кому-то всё падает с неба без усилий. Завидую!
Мне почему-то показалось, что он нарочно заставил Нину признаться в своих талантах, как будто хотел показать мне, что это нормально и не страшно, а может, и то, что мы теперь с сестрой вроде как на равных. Не знаю.
– Я ещё хотела спросить… – осторожно начала Нина. – Тут кое-что случилось… Со мной.
– Слушаю.
– Дело было в новогоднюю ночь. Мы отмечали с друзьями… Неважно. Короче, на меня напали. Её звали Вера, и она, похоже, суккуб. Она пыталась отнять мою половину Знака.
– И как тебе удалось от неё сбежать? – поинтересовался Павел.
Нина нервно глянула на меня, словно ждала очередную остроту и не хотела раскрывать при мне свои тайны. Честно скажу, это задевало, хотя и понятно, почему она так себя ведёт. Я придала лицу максимально равнодушное выражение и даже отвернулась в сторону.
