Здесь Эмма принимала учеников и проводила уроки. Сегодня на столе лежали потрёпанные ноты (наверно, кто-то из учеников забыл, потому что хозяйка квартиры ни за что бы не довела свои до такого состояния).
– Я сделаю чай, – сказала Эмма.
Пока она возилась с чайным сервизом, накрывая на стол, я наблюдала за ней. Мне почудилось, что она встревожена, но не хочет это демонстрировать. Было неловко. Я не знала, как с ней говорить о матери, но молчать об этом ещё хуже.
– Не переживай за меня, – улыбнулась Эмма, разливая ароматный горячий напиток по фарфоровым изящным чашечкам. Она словно прочитала мои мысли. – Я в порядке. Это было… неожиданно. Но я… Всё хорошо.
Она поставила чайник на керамическую подставку с китайским драконом, села рядом и вдруг спросила:
– Ты получила кулон?
Пять минут я пыталась понять, есть ли у меня голосовые связки. Вроде звук извлечь хочется, а не выходит.
– Кулон? – глупо переспросила я.
– Да, кулон. Серебряная кошечка на цепочке.
– Я… Получила… А что?.. То есть как?.. Подожди… Почему ты спрашиваешь?
– Я всё объясню, – пообещала Эмма, – но не сейчас. Я должна признаться. Не знаю… Настя, может, мне и не простит, но… Я сделала, как считала нужным… И думаю, так будет лучше… Для всех…
– О чём ты? Я ничего не понимаю.
– Покажи мне его.
Было неловко рыться в сумке несколько минут под её пристальным взглядом.
– Ты его не надевала, – печально констатировала Эмма.
– А надо было?
Наконец проклятая безделушка соизволила зацепиться за палец, и я протянула кулон Эмме. Но она покачала головой и попросила сначала надеть его. Не в моих правилах заниматься подобной ерундой, но это же Эмма!
Поначалу ничего необычного я не почувствовала. Донимал только полный идиотизм ситуации, но потом… Как будто что-то случилось с головой – тошнота, чудовищная мигрень, пространство перед глазами поплыло, предметы стали нечёткими, словно во сне. Я испугалась и схватилась за кошку, чтобы снять, но Эмма остановила меня:
– Нет, не трогай! Почувствуй его.
– Ты издеваешься? У меня крыша едет от этой чёртовой штуки!
– Подожди.
И действительно, через пару минут головокружение прекратилось. Но могу поклясться, что в моём сознании что-то сдвинулось. Трудно это объяснить… Всё стало каким-то другим. Даже Эмма теперь казалась не совсем той Эммой, которую я знала. Может, это, конечно, от того, что она несла какой-то бред, и всё же…
– Ты веришь в существование других измерений, Оля?
– Измерений?! Нет, конечно.
– Ничего, – как-то хладнокровно уверила она, – скоро всё изменится. Ты поймёшь.
– Ты меня пугаешь, Эмма. Правда. Объясни по-русски, что здесь происходит?
– Я…
В этот момент раздался звонок в дверь, и я дёрнулась, как от выстрела. От всей этой жути, что творилась после похорон мамы, у меня совсем сдали нервы.
– Ты кого-то ждёшь? – с нервным смешком поинтересовалась я.
– Нет, – испугано ответила Эмма, чем только усугубила моё состояние.
Звонок повторился, но она не спешила открывать дверь. Тогда встала я. В конце концов, надоели эти загадки и мистическая хрень!
– Оля! – вскочила Эмма.
Но я уже была в холле. Осторожность всё же не покинула меня, и я глянула в глазок. Там стоял аккуратный мальчишка лет тринадцати с нотами в руках. Что меня смутило, так это то, как нарочито он демонстрировал их. Ну, и ещё … А вам не показался бы странным визит пацана к своей учительнице в одиннадцать часов вечера всего за сутки до Нового года?
– Чего тебе, мальчик? – да, я открыла дверь.
– Эмма Елизаровна дома? – невинно поинтересовался он.
– А что?
– Я забыл у неё ноты.
– Правда? – подозрительно сощурилась я. – А это что?
Парень с досадой спрятал ноты за спину.
– Это другие.
Честно говоря, я подумала о потрёпанных нотах на столе, но что-то внутри громогласно вопило об опасности, и я холодно ответила:
– Эммы Елизаровны сейчас нет. И я не видела никаких нот. А тебя явно заждались родители.
– А где она?
– Тебя это не касается.
– Когда она придёт? – настаивал он.
– Понятия не имею. Всё, спокойной ночи.
Я быстро захлопнула дверь и почувствовала, как колени от страха подкашиваются. Что за чёрт? Испугалась какого-то пацана! Это уже ни в какие ворота не лезет! И потом, может, он действительно забыл ноты? Те самые, что на столе…
– Кто это был? – тихо спросила Эмма, не решаясь выйти в холл.
– Не знаю. Вроде ученик.
– У меня нет такого ученика, – она побелела, как смерть. – Это были они.
– Кто «они»?
– Господи, – дрожа всем телом, прошептала Эмма, медленно оседая по стене, – зачем я втянула тебя во всё это?
– Во что втянула? Эмма?!
Глава 3. Метод Тураевой: как встретить Новый год, завоевать друзей и оказывать влияние на демонов
Нина
Тридцать первого декабря у меня был выходной. По всей России это день рабочий, а у нас на кафедре всех уже отпустили на каникулы. Я повалялась в кровати и решила проверить свои новые таланты. Для чего собралась, позавтракала и направила стопы к городской библиотеке. К счастью, она работала, хотя и до обеда. Там есть огромный зал иностранной литературы, и я хотела узнать, сколько языков выучила столь загадочным способом.
Через два часа со всей очевидностью пришлось признать, что я сильно недооценила масштаб метаморфозы. Я понимала любой язык!!!
Сначала пошла романская группа. Английский проверять не стала, тут уже всё и так ясно. Взялась за испанский, французский и немецкий, следом итальянский. Читала легко и убедилась, что могу написать и произнести любую фразу на любом из этих языков.
В порядке эксперимента нашла сборник японской поэзии девятнадцатого века в оригинале. И он меня добил окончательно. Потому как смысловое наполнение каждого иероглифа, а также его частей, каждой черты, было для меня кристально ясно.
На достигнутом не остановилась – нашла энциклопедию по истории Древнего Египта и уставилась в фотографии папирусов. Да я теперь гениальный археолог! Один из папирусов был письмом личного характера, другой – счётом за поставленные ткани.
Эврика! Теперь я смогу расшифровать письмена на своём «Жезле»! Правда, придётся две недели подождать. До конца каникул музей будет закрыт, а ключ у декана, который ещё вчера вылетел отдыхать на Кипр.
