— Значит, клятвы собственным даром тебе не достаточно? — подобрался Тэд.
— Может, ты от этого дара избавиться пытаешься таким образом, откуда мне знать? — ляпнула я первое, что пришло на ум, но на всякий случай вжала голову в плечи.
А Тэд… он расхохотался.
Кошка же, видя, что хозяин занят какой-то странной девкой, но никак не ее царским высочеством, протяжно мяукнула.
— Знаешь, а ты не так далека от истины. Иногда мне и вправду хочется послать все куда подальше. Но я дал слово и его сдержу. А ты пока держи полотенце, — с этими словами он протянул мне вещи. — Воду я уже включил. Так что давай, иди.
Напутствие было не изысканным, зато душевным. Я уже закрывала дверь ванной комнаты, когда до моего слуха донеслось:
— Иди сюда, моя красавица….
Ответом стало довольное утробное урчание: рыжая с удовольствием уплетала подачку.
Ванная комната оказалась не столь шикарной, как апартаменты из моего прошлого, но зато с горячим душем, а это сейчас было самое главное. Я закрыла задвижку, стянула с себя мокрое платье и встала под упругие струи, бьющие из закрепленной вверху лейки с изрядной силой. Да уж, под таким особо не понежишься, зато взбодришься — однозначно.
Несмотря на ярость горячего душа, я все никак не могла согреться. Повернулась лицом к стене, подставляя под струи шею: не хватало еще схватить ангину, пусть распарится как следует. И в этот момент мне почудился взгляд. Я точно помнила, что закрывала дверь, но все же обернулась. Медленно.
Задвижка была на месте. Совсем нервы расшатались, не иначе.
Вытершись насухо и надев халат, в котором я буквально утонула: его низ волочился по полу, — я вышла из ванной.
Тэд, уже переодевшийся в чистые брюки и рубашку, стоял босиком посреди комнаты и, почесывая затылок, инсценировал раздумья. Увидев меня, он улыбнулся, и было с чего: чтобы найти меня в недрах его халата, надо было еще постараться.
— Знаешь, будь я джентльменом, то осведомился бы, голодна ли ты, — начал Тэд, — но поскольку я ни разу не джентльмен, спрошу прямо: готовить умеешь?
«Ну наглец…», — я восхитилась и решила ответить ему в тон.
— Конечно! Я вкусно режу колбасу.
Ловец оценил и, разведя руками, выдал:
— Проблема в том, что ее-то как раз и нет.
— Тогда, увы… — пожала плечами, отчего халат начал сползать. Поспешила его поправить и поплотнее запахнуться.
Тэд же неотрывно смотрел на меня. Пристально так, почти гипнотизируя, он стоял, замерев и напрягшись.
Пауза. Пауза. Пауза. Казалось, еще немного, и я услышу звон бьющегося стекла. Это мои нервы дадут трещину.
Зачем я только сюда пришла? Хотя какое «пришла»? Меня притащили, не особо спрашивая о согласии. Но, видимо, совет подчиняться и не провоцировать агрессивно настроенных индивидов давал исключительный теоретик.
Сглотнула. Шумно, помимо воли. Этот звук и разрушил оцепенение Тэда.
— Что же, раз мне досталась такая непутевая, то придется кулинарить самому. Пошли на кухню.
Я поплелась следом за хозяином. Мысли в голове были невеселые, но план, прямой, как брус, требовал наличия сына Оплота. А Тэд — единственный ловец, который оказался в пределах моей досягаемости, и самое главное, которому от меня что-то нужно. А раз нужно, значит, он согласится на сделку.
Хотя я лишь смутно представляла, как можно найти душу моего отца и хотя бы на время вернуть ее в реальный мир. Но я хотела увидеть папу в последний раз, пусть и призраком, задать ему вопросы.
Пока блуждала в мыслях, Тэд магичил на кухне. Принюхалась, и мне показалось, что колдовал отнюдь не фигурально. Божественный запах поджаренного бекона, дразнящее слух шкворчание на сковородке омлета, дымок свежезаваренного чая из носика заварочника…
Тэд танцевал на небольшой кухне, двигаясь стремительно и плавно, как дикий кот.
Только сейчас я поняла, как голодна.
Когда передо мной ловец поставил тарелку с салатом и омлет с жареным беконом, положил ломоть свежей булки, я подумала: может, и не такая он сволочь? Нет, конечно, он гад еще тот, но все же пару очков себе этот паразит заработал. И тут же их аннулировал фразой:
— Ешь, а то перед серьезным разговором стоит подкрепиться.
— Каким? — тут же уточнила я.
— Сначала поешь. И я заодно с тобою.
Больше размениваться на разговоры он не стал, а начал споро орудовать ложкой. Я искоса глянула на Тэда. Он ел не как аристократ, чуть пробуя вкус на кончике столового прибора, как это делал Грэг. Не как простолюдин, чавкая и загребая сколько влезет в ложку. Скорее, как выходец среднего сословия, имеющий представление о манерах, но не о тонкостях этикета.
Я же, подумав, что бы на это сказала моя бонна, взяла ложку и принялась за еду. Как и Тэд, минуя тонкости аристократического застолья. Спустя десяток минут тарелки были пусты, а у некоторых — и вылизаны. Бариста смотрела на нас с укором: дескать, мою миску даже мыть не нужно, не то, что у вас, лентяев.
Ловец обхватил руками кружку и внимательно посмотрел на меня.
— Ты леди, — это я уже понял: слишком прямые и спина, и взгляд. Но я хочу знать о тебе больше этого мизерного факта. Я хочу знать о тебе все, — сказал, как выстрелил. В упор, без шансов на побег и спасенье.
Я была ошеломлена. Не только таким прямым признанием, но и тем, как он буднично бросил это: «Ты леди». Но все же нашла в себе силы спросить:
— Зачем? — признаться, думала, что его интересует слегка другая плоскость наших отношений, но никак не информационно-познавательная.
— Якоря тем крепче, чем о них больше знает ловец. Потому меня интересует все, от того, что тебя раздражает, до имени плюшевого мишки, которого ты прижимала по ночам.
Он пригубил напиток, который обжигал мои пальцы даже через чашку, и добавил:
— Зря не пьешь. Хороший чай. Самое то, чтобы не разболеться.
Его будничный тон, чуть заботливое «не разболеться».. я отмерла, пригубила напиток, оказавшийся на удивление нежным и летним, и уточнила:
— Что за якорь?
Тэд вздохнул, опустил взгляд вниз и задумчиво начал:
— Знаешь, я дурак. Понимаю, что прощения просить не имеет особого смысла, поскольку все равно не простишь. Но вместо извинений буду просто честным. Якорь — это…
Он рассказывал, не торопясь, о сумасшествии, о якорях и лабиринте, а я не перебивала.
Да, услышанное меня удивило, но желания если не забыть, то хотя бы изменить отношение к поступкам Тэда не возникло. В памяти были свежи наши прошлые встречи, а в душе тлели угли ярости.
— Значит, хочешь знать обо мне все? — я подалась чуть вперед, отчаянно труся в глубине души: а вдруг не согласится? — Что же, предлагаю сделку: ты находишь душу моего отца, а я рассказываю тебе о себе все, что ты пожелаешь. Идет?
