Я же, придя в себя от неожиданности, подумала, что не надо долго ломать голову над именем этого источника, наглого, блондинистого и самоуверенного, которому тут же захотелось залепить оплеуху.
— Ну так вы будете заявление писать, или мне забыть вас навсегда? — задал очередной вопрос начальник.
Я лишь кивнула, но когда передо мной положили лист гербовой бумаги и писчее перо, а потом заботливо подвинули чернильницу, я все же не выдержала:
— Только увольте меня от вашей диктовки.
Мессир ничего не возразил, а лишь довольно попыхтел трубкой. В его загадочной полуулыбке мне почудилась хитрость прожженного лиса, но я упрямо тряхнула головой и принялась выводить руны. Слова ложились на бумагу легко. Даже ни одной кляксы на целый лист умудрилась не поставить, ни проколоть бумаги, ни ошибиться. Я писала, а все эмоции были где-то далеко, словно уже перегорели. Я излагала лишь сухие факты.
Закончила на удивление быстро. Пересыпала бумагу песком, дождалась, пока впитаются излишки чернил и стряхнула. А потом протянула мессиру. Тот сразу же голодным клещом впился в строки заявления. Вот только я описала исключительно попытку убийства меня собственным супружником. О том, что Тэд вытянул из барьера душу отца не упомянула и запятой. Я ведь законопослушная? Абсолютно. И пусть попробуют доказать иное. А самой себе подписывать приговор — я еще не выжила из ума.
— Это все? — на всякий случай уточнила у начальника, поглощенного чтением.
— Конечно нет, — буркнул он, держа в одной руке трубку, а в другой — бумагу. — Не отвлекайте.
Я терпеливо пождала, пока мессир не отставил бумагу, вопросив:
— Нет, вот вы здесь все рассказали на полном серьезе? Ничем не рискуя? Вы мне просто нравиться начинаете.
— А вы мне — заканчиваете, — невежливо оборвала его я.
Начальник же, вместо того, чтобы обидеться, просиял как от комплемента.
— Милая моя, Хло, — обратился он доверительно. — Понимаете в чем дело… одного заявления не достаточно. Вот придет ко мне сейчас какой-нибудь забулдыга, и скажет, что он — бастард императора. И что мне прикажете делать?
— В случае с императором могу вам лишь посочувствовать, но мой гораздо проще. Достаточно эксгумации и вызова штанного некроманта. А если следствие удовлетвориться показаниями души, то и того проще — ловца. Пусть приведет из-за грани душу моей служанки. Во время взрыва погибла как раз Лили, а не я. Ее дух это подтвердит.
— Ууу… какие умные все пошли, и законы знают, — недовольно проворчал в белые усы мессир и даже засопел.
Меня же, словно безднова каракатица за язык потянула, и я не удержалась от подколки:
— Да не бойтесь вы так сильно этого дела. Вспотеете.
Мессир на это мне ничего не ответил, а развернулся, убирая мое заявление в стол и бурча себе под нос: «А первый раз такая скромница была… Это все Ронг. Надо же, такую девку испортил».
На этот его бубнеж поперхнулась уже я, а потом краем глаза поймала мелькнувшую на миг довольную улыбку мессира и поняла: прекрасно он знал, что я услышу, и на мою шпильку ответил аналогичной.
— Если все так, как вы утверждаете, то после выходных вашим делом займется один из ловцов.
«Но…», — начала было я возражать и была остановлена непрекословным: «Сегодня никак. Последний день рабочей недели. Завтра праздник — День золотого кленового листа, а за ним — выходной. Так что аккурат с первого дня следующей недели и начнем». С этими словами мессир хлопнул в ладоши и выразительно развел руки в стороны в жесте «Пока все».
А я отчего-то испытала облегчение. Как приговоренный, которому отсрочили казнь. У меня оказалось в запасе еще три дня: сегодняшний, завтра и выходной чтобы побыть с Заком простой девушкой с окраины.
На учебу я летела как на крыльях. Чуть промокшая, недоспавшая, но счастливая.
А когда вбежала в класс, там меня уже ждал Зак. Смущенный, с букетом фиалок в руках.
— Это тебе, — он протянул мне цветы. Где только достал эти неженки в середине осени?
Спасибо, я поднесла букет к лицу, а потом, хитро выглядывая поверх букета, спросила:
— Так у нас занятие или свидание?
— Одно другому не мешает. Но пока — это компенсация и наглый подкуп.
Я удивленно вскинула бровь.
— Мне сегодня нужно обязательно быть в Академии. У меня через два месяца защита диссертации по сверхтонким магическим потокам, и я должен отдать свою работу рецензенту. А он только сегодня согласился меня принять.
Зак выглядел уставшим. Словно ему безумно жаль, но и несколько лет бессонных ночей он на одно свидание променять не может.
— Конечно, — я все еще держала фиалки у груди, а в ушах звучали слова некогда подслушанного разговора братьев: Зак едва сводил концы с концами, пытаясь обеспечить семью, отрабатывал обучение в Акакдемии и лелея мечту о защите.
— Но чтобы тебе не было одиноко, я попросил братца проводить тебя до дома.
На эту заботу я лишь мысленно простонала: с Климом большой вопрос — кто кого еще будет провожать. Зак же, не догадываясь о моих мыслях, добавил:
— А вот на завтрашний день, пожалуйста, ничего не планируй. Я, как твой жених, официально приглашаю тебя на праздник Золотого кленового листа, — под конец фразы он даже прищелкнул каблуками и отрывисто, по-военному кивнул.
Так официально на самый неофициальный праздник года меня еще ни разу не приглашали. День Золотого кленового листа был одним из самых древних праздников, который отмечали еще до затопления. Он знаменовал окончание времени сбора урожая. После этого дня наступала пора свадеб. Считалось, что когда землю укроет первый снег, то и невесте не зазорно накинуть на голову белое свадебное покрывало.
Даже была легенда, что когда-то именно в это время к красавице — Снежнице посватался Повелитель Осени. Легенда была старая, но красивая. Мне ее в детстве не раз рассказывала няня. Жаль только, что матушка, как-то услышав эту сказку, строго-настрого запретила ее. Помню, она отчеканила тогда холодным тоном, что сейчас другие времена, и незачем юной леди забивать голову всякими небылицами.
Да, в чем-то мать была права: сейчас никто не смотрел на календарь, делая предложение, да и верили все в Престололикого, а не в Снежниц, Буранов, Летней, Весенниц. Но, хотя, капелланы официально и не одобряли празднование Золотого листа, но чарку красного пряного вина задарма в кабаках выпить в этот день не отказывались.
А обычные люди… они помнили этот праздник. Украшали двери домов венками из желтых кленовых листьев, ходили друг к дугу в гости, а на узких улочках слышались песни и музыка. Да, не было фейрверков по указу императора, и аристократы морщили носы на «плебейские пляски», но праздник был и жил среди обычных горожан.
Мне до этого не разу не доводилось быть на него приглашенной. Именно поэтому на моем лице помимо воли расцвела улыбка, и я было хотела обнять Зака, как этот хитрец провокационно заметил:
