Катя проводила меня в комнату, где предстояло провести ночь. Убогая спаленка, тахта с перестиранными до дырок простынями — все это могло произвести гнетущее впечатление на любого, кто оказался бы здесь. На любого, но не на меня.
Когда я повернулся к Кате, то увидел в ее глазах ожидание.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила она бесстрастным, глухим голосом.
— Не знаю… — я раздумывал, понимая, что с какого-то момента она оказалась вовлеченной в это дело. И рисковала почти наравне со мной. — Тебе небезопасно сейчас разгуливать по улицам.
— Пустое… — отмахнулась она от моего предостережения, как от назойливой мухи. — Я с детства на этих улицах, мальчик.
— И все же… — я был неубедителен, сознавая, что она ждет от меня совсем другого. Присутствие этой логики в данной ситуации выглядело парадоксом, но, видимо, такова была она, и таков был ее мир, в котором когда-то существовала и Валери.
В это мгновение раздалась трель сотового из моего нагрудного кармана.
— Алло?..
— Где ты?..
Я узнал голос Жанны. Перед глазами мелькнуло ее удивленное лицо в зале «Дикой орхидеи».
— Я… в одном месте… — чувство некоего абсурда не покидало меня. Это было положение, при котором любые объяснения выглядят как скрытая насмешка.
— Месте?..
— Завтра я найду тебя… — я пытался заклеить возникшую трещину всеми доступными средствами, но понимал, что это бесполезно.
— Что ты делал в «Дикой орхидее»?
— Не по телефону, Жанна, не по телефону… Все слишком серьезно…
— Это я успела понять…
Она дала отбой. Несколько секунд я сжимал сотовый, глядя остановившимся взглядом в темноту за окном. Потом оглянулся. Кати в комнате не было. Когда я сделал шаг в направлении коридора, то услышал, как хлопнула входная дверь. Что ж, этого следовало ожидать.
Я сел на край моей кровати, в голове еще звучал голос Жанны. Мне предстояло трудное объяснение. Очень трудное. Но это будет завтра… Завтра…
Из-за приоткрывшейся двери на меня глянуло странное существо. Огромные очки закрывали чуть не половину лица. И увеличенные стеклами глаза смотрели на меня с затаенным ужасом… у меня возникло ощущение, что именно так мог смотреть человек, помещенный в аквариум, на тех, кто стоял вокруг аквариума, наблюдая за его перемещениями в воде, эта метаморфоза, происшедшая с ним, дала ему возможность дышать в воде как рыба, сознавать всю нелепость своего положения, и внезапно постигшая его немота смешила окружающих его, как в перевернутом мире он вдруг стал живым экспонатом, а объекты его наблюдения — равнодушными экспериментаторами, готовящими свои тонкие инструменты для опытов…
— Ольгерд! Ольгерд! — зачастил человек в очках, втискиваясь в мою комнату, словно какая-то сила держала дверь и мешала ему войти. — Ольгерд… так меня все зовут…
— Я хотел спать… — попробовал я отделаться от ненужного мне знакомства.
— Спать… Ольгерд еще не хочет спать… Ночь будет долгой. Я всегда думаю, почему ночь такая долгая? Та-та-та… помните у Шопена?.. Я подозревал, что так нельзя играть эту фразу… Та-та-та… ти-и-та…
— Послушайте…
— Я знаю, знаю все, что вы хотите мне сказать… Абсолютно все… И прекрасно понимаю, как это непросто… Вы садитесь в машину и… вдруг оказывается глухонемым… он…
В этот момент у меня мурашки по коже пробежали. Я уставился на человека, пытаясь сообразить — что это? Обычный сумасшедший или кто-то, затеявший со мной опасную игру?
— Вы хотите мне что-то сказать?
— Конечно… — человек в очках приблизился ко мне и протянул несколько фотографий… На первой из них Катя лежала в обнимку с каким-то мужчиной, а на второй… у меня дыхание перехватило… я увидел салон автомобиля (точно так, как это было прошлым вечером) и сидевшего за рулем мертвого Марата…
— Откуда? Откуда у вас эта фотография?.. — я, пожалуй, не говорил, я только беззвучно открывал рот, но Ольгерд прекрасно меня понимал.
— Я сам сделал ее… — произнес он тоном обиженного мальчика. — Неужели это так трудно?
— Когда? Когда? — бормотал я, обуреваемый сильным желанием разорвать фотографию.
— Да вчера, вчера! Вы же сами попросили сделать ее, когда дело будет закончено…
— Какое дело?
— Да полноте?! Это самое дело…
Ольгерд скрылся за дверью, как будто почувствовал угрозу с моей стороны. Я бросился за ним, в коридоре услышал голоса с кухни… Прислушался. Узнал голос Милы, Кати и… Валери?..
Появившись на кухне как сомнамбула, я увидел всех троих, игравших в карты. Катя перехватила мой взгляд, улыбнулась, кивнув на меня Валери. Та обернулась. Это мертвенно-бледное лицо я не забуду до конца жизни. На меня смотрел Марат…
Проснувшись в холодном поту, я долго лежал, прислушиваясь к звукам в квартире. Было очень тихо. Очень. Приснится же такое?! Человек в очках, этот тайный фотограф Ольгерд все еще маячил у меня перед глазами, как живой. Это сон, сон, успокаивал я себя. И он никакой не Ольгерд. Незаметно я уснул.
Мое пробуждение было легким, как у ребенка. В окне уже светало. Я быстро поднялся, рывком застилая постель. Выбравшись в коридор, я хотел только одного: чтобы меня никто не увидел. Набросив куртку, взялся за щеколду, услышав за спиной затягивающий колдовской голос Милы… — Ольгерд! Ольгерд! Иди завтракать…
Совсем не помню, как я оказался на улице. Долго брел под мелким противным дождем, не замечая — куда иду? И точно так же незаметно для себя оказался в автобусе, следовавшем по маршруту на дачи.
* * *
Выбравшись из автобуса, я медленно шел к даче Жанниных родителей, раздумывая о событиях прошлой ночи. Кто-то там, внутри меня настойчиво призывал успокоиться и как следует взвесить все обстоятельства. Легко сказать! Как следует взвесить… Я чувствовал, что нервы мои расшатаны до предела. Мучительная неизвестность давила сильнее, чем тогда, в первые дни после гибели Кости. Если бы я только знал, чем это закончится!
Дачные улочки были пустынны. Лишь кое-где звучали голоса, иногда раздавался стук молотка. Сезон подходит к концу. О том, что будет дальше, думать не хотелось. Я прошел по дорожке к дому, открыл дверь, уловив привычный запах моего жилища. Пахло мокрым деревом, соломой и, возможно, мышами. В доме я их не встречал, но ночами, переворачиваясь с бока на бок, слышал шуршание в углах и еле уловимое попискивание. Сбросив куртку, прошел в комнату. Охапка дровишек лежала у печки, дожидаясь меня. Что ж, разожжем огонь. В тепле соберусь с мыслями, может, что-то придумаю.
Шаги на кухне застали меня врасплох. Я обернулся, увидев на пороге комнаты Башилова.
— А… Александр Николаевич! — Башилов ухмыльнулся как-то незнакомо, подходя чуть ближе. — Я уже заждался вас.
— С чего бы это? — интуитивно я улавливал некие настораживающие нотки в его голосе, но еще не понимал, с чем это связано.
