Даже в монастырях воспитанницы говорили о грандиозных балах во дворце Тюильри и богатых домах Парижа.
Илона была бы слепой, если, совершая верховые прогулки в Булонском лесу, не заметила бы дам, явно не принадлежавших к знати, но имевших дорогих лошадей, а своими костюмами и драгоценностями напоминавших сверкающих райских птичек!
— Это бесстыдные женщины! — пояснила ей Магда.
Но Илона находила их необыкновенно яркими и красивыми.
Чувствуя, что отец в долгу перед ними с матерью за годы, проведенные в безвестности, лишениях и страданиях, Илона купила себе целое приданое: вечерние туалеты, платья для утра, для послеобеденного времени и прочих всевозможных случаев, накидки, отороченные мехом и лебяжьим пухом, вышитые блестками или золотой тесьмой, шляпки с перьями, цветами и лентами, маленькие солнечные зонтики с настоящим кружевом, туфли, перчатки, ридикюли, шелковые чулки и белье из такого тончайшего шелка, что его можно было легко продеть сквозь кольцо.
Она никогда не испытывала такого восторга и возбуждения и, глядя на себя в зеркало, едва узнавала себя.
Никогда раньше она не замечала красоты своих темных рыжевато-золотистых волос, унаследованных от матери. Никогда раньше она не замечала, насколько бела ее кожа и какой глубокой зеленью отливают при свете ее глаза. Тонкая талия и красивая грудь никогда не обращали на себя внимания в платьицах из дешевых тканей, которые могла позволить себе ее мать.
Она увидела, с каким восхищением смотрели на нее посланники отца, когда настало время ехать на вокзал.
Вся прихожая маленького дома была забита коробками с одеждой, но Илона заявила, что это только часть ее покупок. Остальное, когда будет готово, ей пришлют в Добруджу. От нее не ускользнуло, что министр иностранных дел был слегка шокирован, увидев многочисленные счета, которые она ему представила.
«Но, — решила она, — если снова становишься принцессой, нужно и выглядеть принцессой!»
В том, что новые наряды придают ей уверенность в себе, она не смела признаться. Илона чувствовала, что если она вернется к отцу бедно одетой, ему будет легче унижать ее, добиться покорности и внушить ей страх.
«Ни за что не покажу ему, что боюсь его», — сто раз повторяла Илона, пока поезд нес ее из Парижа к новой жизни.
Она была достаточно взрослой, чтобы понимать, через какие страдания прошла ее мать, прежде чем решилась на отважный поступок — не возвращаться к мужу.
Королева не сомневалась: найди ее король — он бы силой вернул ее в Добруджу. Но следы были заметены достаточно удачно, а близкие друзья королевы никогда бы не выдали ее. К тому же Добруджа была крошечной страной и мало интересовала жителей Западной Европы. И все же она имела влияние на общеевропейскую политику, поскольку оставалась независимой.
Ее не смогли покорить ни турки, когда их империя простиралась от Греции до границ Румынии, ни австрийцы, когда покорили Венгрию. Может быть, причиной тому были почти непреодолимые высокие горы, а может быть, отвага и бесстрашие жителей Добруджи. Как бы то ни было, Добруджа, с ее высокими горами, глубокими ущельями и плодородными долинами все еще была независимым государством с собственными вековыми традициями.
Наконец Магда застегнула на Илоне шелковое платье цвета сочной травы, и девушка подошла к окну. Перед ней открывался прекрасный вид. С высоты была видна река, протекающая через центр столицы Витоци и разделяющая земли Радака и Шароша.
На своем берегу Илона увидела собор, здание парламента и величественные строения муниципальных учреждений. На другом берегу находились как бедные, так и богатые жилые кварталы. Здесь мирно соседствовали белые виллы, окруженные роскошными садами, и высокие деревянные дома, заполнявшие узенькие улочки города. За этими кварталами, почти невидимые за деревьями, скрывались крестьянские дома, крытые соломой и окруженные хозяйственными постройками, отчего они выглядели необычайно живописно.
А за городом, высоко на холме, чуть более низком, чем тот, на котором помещался дворец, располагался замок Шароша, в котором жило не одно поколение князей. Над деревьями возвышались башни замка, на одной из них легкий ветерок развевал флаг с гербом владельца. За замком возвышалась одна из высочайших гор королевства, к подножию которой низвергался огромный водопад.
Перед взором Илоны простирались плодородные холмистые поля, веселые рощи и сады, освещенные ярким солнечным светом. Защищенные высокими горами от холодных ветров России, земли Добруджи давали высокие урожаи. Страна могла бы процветать, но отец, не думая о справедливости, ввел жестокие законы, о которых говорил полковник Сеаки.
Илона была уверена, что, отдавая половину урожая, крестьяне неминуемо разорятся, и решила поговорить об этом с отцом. Но это было легко только на словах. Ей внушала ужас одна мысль о том, что она навлечет на себя его гнев.
— Вы готовы, мадемуазель? — спросила Магда. — Не стоит испытывать терпение его величества.
— Ты, как всегда, права, Магда, — улыбнулась Илона и, поцеловав старую служанку, добавила: — Не волнуйся! Даже если я опоздаю на пять минут, он меня не съест!
И все-таки, спускаясь по величественной лестнице с золочеными перилами, она чувствовала себя не в своей тарелке. Однако когда лакей в королевской ливрее открыл перед ней дверь в гостиную, где ее ждал отец, страх почему-то пропал.
Король стоял в дальнем конце комнаты возле огромного камина, в котором зимой горели толстые, как пивные бочки, бревна. Она шла ему навстречу, шурша шлейфом по ковру, глядя ему в лицо. Отец нисколько не утратил былой привлекательности. У него был высокий лоб, волевой подбородок, длинные усы, правильные, но резкие черты лица, характерные для жителя Добруджи. Густые брови над глубоко посаженными глазами оставались темными при совершенно седой голове.
Он молча ждал, и, когда Илона наконец приблизилась к нему, произнес резким, громким голосом:
— Ну, где ты была, черт возьми! Я послал за тобой еще час назад!
— Простите, папа, что заставила вас ждать, но я предупредила вас, что еду кататься верхом. Я не знала, что вы захотите видеть меня немедленно!
— Ты должна была прийти ко мне сразу после прогулки!
— Но я хотела переодеться и показать вам свое новое парижское платье, — оправдывалась Илона. — Надеюсь, оно вам нравится?
Она повернулась, чтобы показать отцу красоту платья с изящным турнюром и тесно облегающим лифом.
— У меня нет времени на эти глупости, — нетерпеливо произнес король. — Меня ждет депутация; я и так заставил их потерять столько времени, пока ты не соизволила появиться.
Илона подняла брови:
— Депутация? Чего они хотят?
— Это известно одному Богу! Наверное, будут жаловаться. Я редко слышу что-нибудь, кроме жалоб. Но так как ты теперь занимаешь место Юлиуша, тебе следует присутствовать при аудиенции!
