Ну это уже за гранью! В конце концов, он тоже живой человек, может иногда позволить себе расслабиться.
Тиль потянула вниз его боксеры, обозначила поцелуй на оголившейся коже. Алистер еле сдерживался от того, чтобы не подтолкнуть ее ниже. Может быть, это только в его испорченном мозгу выстроилось продолжение их ласк, а Тиль всего лишь подразнит и вернется к «классике».
Но слегка постонать и двинуться навстречу ее губам можно.
Тиль же бессовестно лизнула его, затем мстительно, с чувством почесала живот Ала и отскочила от него.
Алистер не выдержал и расхохотался. Вот же!
— Отомстила? — голос звучал до противности хрипло, но пара таблеток с регулятором гормонального статуса быстро вернут все в норму.
— Нет, — зло бросила Тиль, усаживаясь на самый край кровати. — Теперь мне еще нужно уйти как будто в душ и вызвать тебе проститутку. Тогда мы будем квиты.
* * *
— Так и сказала? — Вера встряхнула балончик и начала красить забор с другой стороны. Получалось у нее в разы лучше, чем у Тиль, которая постоянно ухитрялась наделать потеков или обрызгать себя вместо досок.
— Да. Он сто-о-олько раз меня отшивал, что захотелось хоть раз отомстить, — Тиль уже и сама раскаивалась в своем поступке: вольт тянул из нее силы и требовал подзарядки, отчего все тело ломало и скручивало от ноющих болей. Да и Алистер отдалился еще сильнее. Нет, он был все так же вежлив, но держался на расстоянии, словно они были друг другу чужими.
— Ну и дура! — заключила Вера. — Такой шанс был все наладить. А вот потом… Святоша бы за тобой еще и побегал, выпрашивая продолжение. А так — взяла и все испортила.
— Спасибо за поддержку, — буркнула Тиль. Зачем только Вера приперлась? Сидела бы в отеле, заигрывала со своим копом.
— И еще раз — дура! — добавила Вера. — Чего злиться? Лучше бы подошла к Алистеру и прямо все рассказала.
— Сама ты… дура, — Тиль попыталась начать красить быстрее, чтобы догнать ушедшую вперед Веру. Подруга уже закончила с одной стороной забора и теперь лениво жевала жвачку, присев на пень. Здесь и забор — смех один, редкие узкие доски и поперечные перекладины, но попробуй его покрась! У Тиль получалось очень плохо, как бы не заставили перекрашивать второй раз.
— Спорим, тоже не разговаривала со своим копом насчет баяна! — Тиль вздохнула, глядя на свои перепачканные краской руки и испорченную одежду. На Вере вон ни пятнышка!
— Да ты с ума сошла! Я бы законодательно запретила распространять информацию о баянах! Нужно как-то остановить шествие этой заразы по миру! Но не переживай, я аккуратно расспросила Фрэнка, обыскала его номер в гостинице и каюту на бриге, но нигде, нигде нет баяна! А это не травяные сборы из империи — его так просто не спрячешь!
— Может быть, у него мини-версия? Знаешь, такие забавные…
— Мини-версия баяна? Что только творится у тебя в голове? — Вера ловко подкинула балончик, поймала его и отправилась красить дальше. — Послушай лучше отличницу учебы — поговори со святошей.
— Он сам-то не слишком спешит делиться секретами. И у Алистера есть девушка, она ему даже кексы печет!
— Не вмешивай в это безумие Мелани, — Алистер подошел со спины и отобрал у Тиль краску. После чего за считанные секунды закончил с покраской. — Ну вот, на сегодня хватит, тебе еще месяц здесь жить, а исправительные работы хоть ненадолго отвлекут ураган «Матильда» от разрушений.
Тиль обиженно поджала губы и ушла в тень. Вера несколько раз подмигнула ей, указывая на Ала. Умная какая! Как будто бы это так просто взять и…
— Алистер, — он обернулся на голос Веры, — Тиль стесняется сказать, но ей нужно каждый день заниматься с тобой сексом, иначе ее убьет вольт. Ну все, я побежала, а вы поболтайте пока!
Предательница Вера помахала им рукой и бодро зашагала по улице прочь от ратуши. Тиль же покраснела от смущения и отвернулась от Алистера.
20
Он, кажется, тоже потерял дар речи, потому что поток занудства полился лишь через пару минут.
— Теперь я хотя бы понимаю причины твоего поведения, — его голос звучал с таким облегчением, что Тиль захотелось рыдать. Хотя, наверное, стоило бы радоваться: можно больше не опасаться за свою жизнь, но и на какое-либо потепление их с Алом отношений надежды больше нет.
— Знаешь, есть вещи, о которых не стоит молчать. Лучше честно рассказать обо всех проблемах и вместе искать выход. У тебя есть еще секреты, о которых мне нужно знать? — зануда обнял Тиль за плечи и повел в сторону выхода.
— Да. Но я не хочу об этом говорить. Сам-то ты тоже не спешишь откровенничать.
— Хорошо, давай пойдем в кафе, сядем на веранду и устроим сеанс откровений. Ты подробно расскажешь о ночи в царстве Безымянного, затем я отвечу на твои вопросы.
— Давай лучше дома, — ответила Тиль.
— Да, дома лучше, — Алистер вытащил из холодильника две бутылки лимонада, открыл их и отдал одну Тиль.
Она кивнула и сделала глоток, наслаждаясь тем, как пузырьки щекочут язык, а приятная прохлада остужает горло. А еще — это отличный способ потянуть время.
Ну Вера… Зачем все разболтала? Кто ее просил?
— Тиль, я жду, — святоша навис над ней, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице.
Тиль же отодвинулась назад вместе со стулом и сделала большой глоток лимонада, чуть не подавившись им.
— Я сбегаю в туалет?
— Зная тебя, вернешься через пару дней и не одна. Давай Тиль, расскажи все, чего я не знаю о вольте.
Магия заставила Тиль в подробностях пересказать все ее ночные приключения, включая объятия Кайла и то, что теперь кукла заставляет ее исполнять все приказы Алистера.
— И за эту откровенность тоже нужно «поблагодарить» куклу.
— Ти-и-ильда… — Алистер отставил лимонад и закрыл лицо руками. — Почему нельзя было сразу об этом рассказать?
— Потому что секс из жалости — это унизительно и глупо, — вот, она все же произнесла это вслух. И без всякой магии. Тиль отвела взгляд и уставилась в окно. Тонкие белоснежные занавески трепыхались от легкого ветра, то пряча, то вновь открывая вид на цветущий во дворе кустарник.
Алистер жил крайне бедно, у Блумфилдов даже гостевой домик был обставлен богаче. Здесь же минимум мебели, простая краска на деревянных стенах, никаких особенных украшений и удобств. Но Тиль нравился этот дом, своим уютом и тишиной. И занудой-проповедником под боком. Зачем же Вера влезла? Теперь Ал выдворит Тиль обратно к папе, никто не захочет брать на себя такую ответственность.
— При чем здесь жалость? — он придвинул стул и сел так, чтобы можно было обнять Тиль за плечи. — Ты красивее девушек с обложек мужских журналов, никто не будет спать с тобой только из жалости.
— Ты! Ты будешь. Сколько раз меня отталкивал.
