— Умоляю вас, господин! — застонала глупышка, все еще на что-то надеясь. — Умоляю! Клянусь, — я ничего не брала! Ни разу! Камеры хотя бы проверьте!
— Неделю. Неделю ты предавала мою доброту, позволившую тебе здесь работать, — глаза Маниза стали совсем холодными, мертвыми прямо.
— Камеры повреждены, — вмешался охранник. — Иначе нам бы не пришлось искать так долго.
— Хитрая девочка, да? — Маниз дернул за волосы сильнее и склонился над ее лицом. — Не просто своровать решила? Решила, что ты умнее, да?
— Нет! — она судорожно впилась пальцами в колени Маниза. — Не брала я ничего и ничего не портила! Отпустите!
— Отпустить… Хм… Отпущу, конечно, что я, зверь, что ли? Трахну тебя для начала, потом охрана позабавится, а когда надоест, — пальцы тебе отрублю. И отпущу, конечно. На хрен ты мне дальше нужна будешь, а? Может, так бы только пальцами отделалась, но камеры вредить и отпираться… Зачем в лицо доброму хозяину плевать? Зачем кусать руку, которая кормит, а?
— Умоляю вас! Я ничего не делала! Это не я! — нет ничего страшнее ужаса на почти детском лице девчонки.
Но все, что я могу сейчас — только отвернуться. Маниз всегда за воровство рубит или пальцы или руку. Против его закона и на его территории не пойдешь. И попросить не могу, — не в том я сейчас положении. Маниз и так благодетелем себя для меня после случившегося считает.
А еще…
Еще перед глазами стоит лицо с таким же выражением. Точно так же она меня умоляла. С таким же отчаянием и ужасом.
Крепче сжимаю стакан с виски, стараясь отогнать от себя вид сучки, так умело разыгрывавшей святую невинность. А вот эту жаль, — так глупо, за кусок какой-то еды…
— Маниз, — Морок вдруг поднялся, застегивая пиджак. — Красивая девушка. Мне нравится. Очень.
Маниз тут же отпустил волосы девушки, а я посмотрел на Морока, как в первый раз.
Но на его лице, ни в глазах ничего не выражалось, — все та же бесстрастная маска. Пожалел он девчонку или ее участь станет теперь еще хуже? Ни хрена по нему не поймешь.
— Я рад, дорогой, что тебя порадовала эта моя мелочь, — Маниз расплылся в улыбке. Восточный он человек и есть законы, для него нерушимые. Как, например, наказывать вора. Но есть и высшие. Как этот, который я сейчас вижу в действии. Если гость похвалит в твоем доме любую вещь, все, что угодно, — это ему дарят. Без разговоров. Что бы не похвалил. Ну, а «Звезда» — почти как дом для Маниза. — Твой подарок упакуют и доставят тебе в ближайшее время.
— О, ну что ты, дорогой, — Морок снова сел в кресло. — Я всего лишь сказал, что девчонка симпатичная, — ну вот, начались расшаркивания. Блядь, как же я этого не люблю! Нет, чтобы говорить напрямую!
— Ты — мой гость. И я рад доставить тебе такое маленькое удовольствие.
Девчонка, все еще ничего не понимая, в панике переводила взгляд с одного на другого. А у меня перед глазами, — другой взгляд. Будто точная копия этого.
Ее снова подхватили охранники и уволокли прочь, а Морок снова поднялся прощаться.
— Раз мы все решили… — начал он, но Маниз в ответ только коротко кивнул.
И по его глазам не скажешь, зол он или нет на Морока за то, что не дал девчонку наказать. Ничего не скажешь. Но, если злится, то это еще аукнется Мороку. Так, что сам не рад будет, не смотря на все договоренности и партнерство.
Я пожал ему руку и тоже было собрался уйти, но Маниз взглядом остановил меня.
— Говорят, не всех ты вернул обратно из бабочек этих глупых, — не глядя на меня, снова стал лениво растягивать слова.
— Не всех, — кивнул, не видя смысла скрывать. — Одну люди Альбиноса случайно застрелили, а вторая… У меня пока.
— Тоже хочешь попробовать эксклюзивного «чистого» товара? — в голосе Маниза прозвучала сальная насмешка, но по глазам вижу, он чует, что не все так просто. Цепляется, как комар хоботком взглядом, пытаясь высосать правду.
— Не решил пока, чего хочу, — пожимаю плечами. Сам не знаю, почему не говорю ему, что девчонка — дочь Альбиноса. Чуйка просто, — нельзя сейчас ему этого знать. Хрен знает, почему, — Маниз знает и о моей матери, и о моей мести. Так что спорить с тем, что я — в своем праве и пытаться как-то использовать девчонку сам, надавив на меня — точно не будет. Но чуйке я привык доверять, и намного больше, чем самой железной логике. Предусмотреть и просчитать наперед ничего на самом деле нельзя, и только чутье никогда не подводит, какими бы ни были расклады. — У меня пока побудет.
— Ну-ну, — Маниз заиграл своими шариками, которые вечно крутит в руке. — Смотри, самому бы не стать таким же. Хотя… Чем злее, — тем успешнее в нашем бизнесе, да, Тигр? А жалость… Жалость она разрушает нас изнутри… Как и привязанности.
Ну, понятно. Это он сейчас о Мороке. Решил, что тот — мягкотелый слишком. А, значит, будет искать способы его продавить. Потом. Когда утихнет все немного с Альбиносом.
— Какая жалость, Маниз, — качаю головой, разглядывая новую извивающуюся в клетке девчонку. На этот раз — рыжеволосая, как я и люблю. Может, забрать ее с собой на эту ночь, сколько там ее осталось? То, что было с сучкой — вообще к сексу имеет отдаленное отношение. — К кому?
— Правильно, Тигр, — прикрывает веки, медленно кивая. — Ни к кому ее быть не должно. Твоя цель — самая прочная из всех. Все остальное — слабость, даже жажда власти. Зависимость, а она всегда дыру в человеке сделает. Только в тебе — дыр больше, чем человека. Злых дыр, что сдохнуть тебе не дадут. Никогда.
— Не дадут, Маниз, ухмыляюсь, протягивая ему руку. Разговор явно окончен, и мне здесь быть дальше как-то без интереса. — Благодарю за то, что понимаешь.
— Должен будешь, — ухмыляется Маниз, — и я в этом даже не сомневаюсь. Он и от этой заварушки немалый кусок откусит и еще не раз придет за тем, что будет ему нужно, — и после сегодняшнего я не смогу отказать. Да и смысл?
— Я умею помнить о помощи, Маниз, — киваю и спускаюсь вниз, замечая, что охраны за ложей Маниза сегодня раза в три больше.
Глава 4
Курил безостановочно всю дорогу до особняка, прикуривая одну сигарету за другой. Подъехав, выбросил прямо на песок смятую пустую пачку, и поднялся к себе.
Сквозь бинты снова проступила кровь, — хреново, должна была уже остановиться.
Наложив повязки заново, щелкнул пультом, проверяя камеры.
По-прежнему спокойно.
Переключил изображение на девчонку, — похоже, спит.
Так и не решилась прикрыться мешком, — отметил про себя, осклабившись. Правильно. Лучше ей больше не раздражать меня своим непослушанием, даже в мелочи. Не давать повод мне разъяриться еще сильнее.
Обхватила себя ручонками — маленькие, тонкие, как спички.
И сама такая же — ребра вон даже выступают.
