Книга Игрушка для хищника, страница 37. Автор книги Кира Шарм

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Игрушка для хищника»

Cтраница 37

Может, поймет это и сбежит от меня сама.

И еще не факт, что не пожалеет о том, что было ночью, когда проснется…

А вот это уже — колет в самое сердце, пронзая насквозь.

Ведь — хрен его знает, что там замыкает в психике в шоковой ситуации.

Это у меня ни хрена не замыкает, потому что хрен меня шокируешь, а для нее возможность утонуть еще как могла сработать! Может, потому на этом всем и потянулась к горячему телу. Так, говорят, бывает. Инстинкт, стресс и прочая херня.

Ладно, — смысл об этом думать? Время само расставит все на свои места.


* * *

Морок оказался неплохим, кроме прочего, дипломатом.

Уже через полчаса я сидел за его столом, а на столе лежало разрешение на строительство отеля.

Да, мы таки решили толкнуть туристический бизнес. Маниз дал добро, — к тому же земелька после Альбиносовых зданий освободилась, — ну, не простаивать же ей!

Если получится сотрудничество — то это только начало. Первая ласточка, как говорится. А там… Приличная сеть гостиниц. В перспективе.

Ездим на объект, мудрим что-то с проектами, разбираем сметы, — а сердце у меня там, в доме, у постели, в которой осталась она спать.

Пытаюсь представить, — как она проснулась, какое лицо у нее было в этот момент, улыбнулась или ужаснулась тому, что ночью было… И не представляю. Не прощупываю. Не чувствую. И по голове будто битвы лупят.

Что решила?

Найду я ее в доме, когда вернусь, или там будет пустота, только уже — настоящая?

Гулом по сердцу, — и ведь так хочется ей сказать…

Но звонить — это не вариант. Слова — просто звук пустой. Иногда — даже слишком пустой, это ни о чем. Мне в глаза посмотреть ей надо. Если они еще будут рядом со мной, эти глаза.

— Ты как-то не здесь, — цепкий взгляд Морока все замечает. — Проблемы?

— Нет, — усмехаюсь. Разве Апокалипсис можно назвать проблемой? Вот уж точно не то слово!

— Догнал вчера то, за чем гнался? Как бешенный смертник летел.

— Догнал, — усмехаюсь. Еще как догнал. Только кто самого теперь догонит?

— Если тебе нужно уехать… Я сам закончу.

Опасный Морок человек. Тоже чуять умеет. А ведь я ни жестом себя не выдал! Но, с другой стороны, если он тебе не враг, — то как раз с таким сотрудничество и наилучшее…

А я бы — сто раз уехал. Плюнул бы на все, — и летел бы уже, раздирая шины и срывая тормоза к ней. Только… Время ей дать хочу. Пусть поймет. Пусть подумает. Пусть замрет сердцем, которое вчера с ума сходило и услышит, что оно ей говорит теперь. Не верю я просто. Не верю в невозможное. Таких, как я, — не любят. Все, что угодно, — хотят, выгоду ищут, боятся, но любовь… Да и не заслужил я ее у того, кто ураганами ведает. Не могло на меня такое свалиться!

Возвращаюсь поздно, опять затемно. Максимально оттягиваю, хоть и детали все десять раз проговорили. Время ей — и себе тоже даю. Пока еще сердце колотится и пока ему еще сладко. Растянуть эту сладость хочу.

И глаза буквально вмерзают в окна дома, — но там темнота. И даже красной тряпки топика не видно.

Я ожидал этого. Я даже где-то был готов. Но вдруг сгибаюсь, как будто мне со всей дури, до рези в глазах врезали под дых.

А чего ты ждал, Тигр, — ухмыляюсь мысленно самому себе, еле сдерживаясь, чтоб не расхохотаться во всю глотку над собой, идиотом.

Да ничего. Ничего я не ждал. Не я. Сердце, трепыхающееся, как птица в силке, чуда какого-то ждало.

Она просто сорвалась вчера, не соображала, что делала. Я должен был прогнать. А, получается, воспользовался. Кажется, еще же лепетала что-то, что собиралась уезжать таки, просто прогуляться напоследок решила…

И эти несколько шагов до двери длятся, наверное, целую жизнь. Почему, хотя, — наверное? Она уже разделилась на до и после. Только вот это мое «после» окончательно нахлынет на меня, когда я переступлю порог.

И обмякаю всем телом, прислонившись к двери.

Из кухни доносятся какие-то звуки, а весь дом переполнен каким-то кисло-сладким запахом.

Блядь, у меня таки, кажется, тахикардия. Причем — в каком-то особо остром ее проявлении. Потому что дышать не могу и руки к сердцу приложить хочется. И потом прошибает, а поднять глаза, — тоже не могу.

— Осталась, — выдыхаю, заходя таки в кухню. Как завороженный, — будто не со мной, во сне, — смотрю, как она над чем-то там порхает.

И тоже замирает, — еще не услышав моего голоса, — а шагов наверняка не слышала, я давно научился двигаться практически бесшумно, да и она что-то там себе под нос мурлыкала…

Замирает, вздрагивает спиной, — и не оборачивается.

Что у нее сейчас в голове? Не пробьешься. Никак не пробьешься туда, где твои собственные желания, где чувства и эмоции. Поэтому стальным нужно быть. Не чувствовать. Только меня, кажется, за много лет спокойствия теперь нагнало разом. В самой, мать его, глубокой, концентрации!

Подхожу сзади, останавливаясь у ее спины. Еще сильнее теперь ощущая напряжение, как будто звенит вот в каждом позвонке, — и мои от этого простреливает искрами.

— У меня или со мной? — хрипом тихим.

— С тобой, — не поворачивается, голову опустила.

— Света… Ты должна понимать. Я — не рыцарь. И даже не просто обыкновенный мужик. Со мной — трудно. А иногда рядом со мной и опасно. И я в этой жизни не в шахматы играю. Это — стрем, Света. Даже, я бы сказал, — где-то жесть. И я сам такой же, — стремный и жесткий. Я тиран, во всем. И я не изменюсь, Света.

— Да поняла я уже, — вздыхает тихо, долго. — Поняла, Артур. Каждый раз сердце выскакивает, не зная, — вернешься ли и целым.

— Тогда — зачем? Наверняка ты, детдомовская девочка, больше всего мечтала о нормальной жизни. Спокойной, в меру сытой, с улыбками, мороженным там по вечерам в какой-нибудь кафешке и, главное, — без нервов. Без напряжения и страха. Так? — уже давлю. На обоих давлю, на себя и на нее. Хлестко бью, — но ведь нельзя иначе. Есть вещи, которые отсекать нужно, пусть и больно, пусть даже от боли этой выворачивает. Идиоту ведь ясно, — для нее лучше всего, чтобы уехала. А я уже не могу. Не могу прогнать. И отпустить не могу. Разве только она сама.

Вздрагивает. Потому что понимает, — прав я. На миллиард процентов прав!

— Если бы сердце еще умело слушать логику, — опять вздыхает, но на этот раз я уже слышу во вздохе улыбку. — Но оно — не умеет, Артур. Не выбирает, кого ему любить удобно, понимаешь. Оно не простит мне, если я его предам.

Блядь! Сказала! В сознании это сказала, не после оргазма, отключаясь!

А у меня кулак сжимается до хруста и встряхнуть ее хочется. Чтоб повторила. Потому что, кажется, мне будто в уши песка насыпали, и… Может, послышалось? Так и стою, превратившись в гребаную статую неподвижную. И она стоит, — даже, кажется не дышит почти.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация