Наконец, не может не смущать врачей поведение людей,
страдающих ВСД. И они ведь действительно ведут себя совсем не так, как обычные
больные. Во-первых, человека, страдающего тяжелой соматической патологией,
невозможно заставить обратиться к врачу, в России – особенно. Во-вторых, даже
если он каким-то чудом и окажется на приеме у врача, то будет до бесконечности
утверждать, что доктор преувеличивает тяжесть его болезни. В-третьих, заставить
настоящего больного заняться своим здоровьем, т.е. вести здоровый образ жизни и
принимать лекарства, дело немыслимой сложности. С пациентами под рубрикой ВСД
подобных казусов, конечно, не случается, поскольку они своим здоровьем
обеспокоены, причем патологически.
И самое последнее. Как, вы думаете, поведет себя человек,
переживающий, например, настоящий инфаркт, а не вегетативный приступ? Он
постарается не двигаться, будет требовать, чтобы его все оставили в покое, и
станет наотрез отказываться от вызова «Скорой помощи». Честное слово! Именно
поэтому значительное число инфарктов выявляется врачами с помощью ЭКГ на профилактических
осмотрах через несколько лет после того, как они случились. Наши люди переносят
свои инфаркты на ногах, крепкий у нас народ и нетревожный (в этом смысле, по
крайней мере), а вот из-за какой-то ерунды (наподобие вегетативного криза) у
нас публика способна из кожи вон вылезти. Ничего не поделаешь – невроз! Причем
и у тех, и других. Одним надо лечиться, а они к врачам не ходят и лечения не
принимают, а другим – не надо, но они все медицинские пороги обобьют и все, что
медицина вообще придумала, на себе испробуют. Невроз, одним словом, невроз!
Шум ничего не доказывает. Курица, снесши яйцо, часто клохчет
так, будто она снесла небольшую планету.
Марк Твен
На заметку
Все, о чем у нас шла речь выше, свидетельствует:
вегетососудистая дистония – это вовсе не болезнь сердечно-сосудистой системы, а
просто такой, весьма, надо признать, неудачный способ переживать свой стресс. И
если у человека в этом случае есть проблемы, то это проблемы не с сердцем и не
с сосудами, а с головой, точнее – в голове, проще говоря, это проблема
психологическая. Кроме того, мы выяснили, что никакой угрозы для жизни в
вегетососудистой дистонии нет и близко, она только пугает, а навредить никак не
может. Ведет себя, прямо скажем, как собака беззубая – шума много, вреда –
никакого. А если и есть какая угроза в этой «бяке», то одна-единственная – жить
с ней мучительно! Так что же она такое, если не невроз?! Невроз и есть! Кстати
говоря, раньше ее так и называли – «неврозом сердца».
Прежде врачи были земскими, они смотрели на человека
целиком, видели его не разъятым на анатомические части, а наблюдали все
взаимосвязи человеческого организма и потому прекрасно понимали, что и откуда в
таком случае ветер дует. Теперь врачи стали «узкими специалистами» и, как
правило, видят только ту часть нашего организма, за которую отвечают
(кардиологи – сердце, пульмонологи – легкие, неврологи – нервную систему).
Остальное же, к сожалению, их мало интересует, и результат оказывается
соответствующим. Мы стали, в целом, значительно лучше лечить наших пациентов,
но вот то, что значительная часть болезней у нас «от нервов», об этом как-то
позабыли. А нервы – дело такое! Ты о них забудешь, а они о тебе – нет.
Что ж, посмотрим на наше тело в его связи с нашей
психикой...
Случай из психотерапевтической практики: «Карету мне, карету! „Скорой помощи!“»
Многие люди, страдающие ВСД, пребывают в абсолютной
уверенности, что врачи их не слушают и в положение дел войти не желают.
Возможно, в каких-то случаях врачи действительно не слишком серьезно относятся
к своему делу. Я сам, будучи временами чьим-то пациентом, не всегда в восторге
от того, как работает врач. Иными словами, бывает, есть к чему придраться. Но,
право, там, где придираются пациенты, страдающие ВСД, как правило, врачи все
делают правильно.
Вот возьмем конкретный пример. Моей пациентке Алине 19 лет,
уже два года, как она носится (причем в буквальном смысле) по врачам, ожидая,
что вот-вот умрет от инфаркта. Само по себе это странно – то, что она носится в
буквальном смысле. Все больные атеросклерозом, которым инфаркт грозит
по-настоящему, ходят медленно, потому что быстро передвигаться они просто не
могут, здоровье не позволяет. А Алина носится. И вот как...
Алина живет в районе, что в Санкт-Петербурге называется
«старым фондом», и квартира у нее не типовая и устроена весьма своеобразно. Дом
углом выходит на небольшую площадь, а две его стены образуют у этой площади
острый угол. Квартира Алины расположена таким образом, что окно ее комнаты
смотрит на одну улицу, ведущую к упомянутой площади, а кухня выглядывает окном
на другую улицу, также ведущую все к той же площади.
Когда не знаете, за что взяться, беритесь за ум.
Ю.З. Рыбников
Так вот, всякий раз, когда у Алины возникает «сердечный
приступ», ей начинает казаться, что жить ей осталось всего несколько минут, она
открывает окна и в собственной комнате, и в кухне (причем вне зависимости от
времени года), а потом, в ожидании машины «Скорой помощи», начинает бегать из
комнаты в кухню и обратно, высовываясь из раскрытых окон и пытаясь понять,
приехала уже «Скорая помощь» или нет.
В чем загадка такого странного поведения? Ответ, который
предложила мне Алина, все объясняет. Поскольку она, то бишь Алина, не знает, с
какой стороны дома подъедет машина «Скорой помощи», она подобным маневром и
пытается это выяснить. Потом, когда машина, наконец, обнаруживается не с той
стороны, т.е. не там, где ее парадная, Алина кричит сверху, с седьмого этажа,
что, мол, товарищи, объезжайте дом!
Водитель послушно объезжает дом, врачи поднимаются на
седьмой этаж, входят в квартиру Алины и спрашивают у нее: «А где больная?»
Алина, разумеется, рапортует: «Я больная!» На что врач, ничего больше не
говоря, поворачивается и удаляется восвояси. Странно? Непонятно? А вот врачам
понятно абсолютно – если человек способен бегать из комнаты в комнату и кричать
что-то с седьмого этажа людям, находящимся внизу, то можно быть уверенным:
инфаркта, «на который» этих врачей вызвали, у этого «больного» нет и в помине.
Просто технически не может быть!
Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
Ф.Г. Раневская
Человек с инфарктом из кресла на кровать перебирается с
большим трудом, а уж бегать, скакать, кричать, махать руками он не может
категорически! А больные с ВСД, если им понадобится, способны и сами, пешком,
дойти до подстанции «Скорой помощи». Кстати, один из моих пациентов – Николай,
32-х лет, – так и делал. Жил неподалеку, всего в двух трамвайных
остановках, а потому всякий раз, когда у него начинался очередной «приступ»,
рассуждал так: «Пока они до меня доедут, я два раза успею до них дойти». И доходил!
Шел две трамвайных остановки до подстанции «Скорой помощи»... Если бы у него и
вправду был инфаркт миокарда, то подобный «вояж» был бы в его жизни последним.
