Конечно, будучи в состоянии тревоги, которая требует не
пассивности, а напротив, активности и действий, легче бегать, чем сидеть на
месте. А если у вас настоящая сердечно-сосудистая патология, то вопрос таким
образом вообще не стоит. Тут не то что не до бега, тут и на ноги встать –
большое дело! Но, разумеется, и Светлана, и Николай серчали на врачей... И
только когда их невроз был вылечен, когда приступы прекратились, они, наконец,
осознали, насколько подобная активность была смехотворна и насколько правы были
врачи, которые реагировали на их поведение столь однозначно. [Все необходимые
для этого психотерапевтические техники описаны мною в книгах «Счастлив по
собственному желанию», «Как избавиться от тревоги, депрессии и
раздражительности», вышедших в серии «Карманный психотерапевт», а также в
практическом пособии «Средство от страха», вышедшем в серии
«Экспресс-консультация».]
Глава 4. Паническая атака
Как мы знаем из фильма про Василия Ивановича Чапаева, атаки
бывают «психические», но вегетососудистая дистония предоставляет нам
возможность познакомиться с атакой «панической». Впрочем, разницы между ними
нет никакой – сначала кто-то осуществляет на тебя атаку «психическую», а у тебя
начинается «паническая». Вот, собственно, и вся разница – «на тебя», «у тебя».
Но кто же нас атакует в случае вегетососудистой дистонии? Разумеется, самому
«больному» хотелось бы думать, что его атакует инфаркт, инсульт и еще черт в
ступе. Ведь если так, то значит, ты не «придуриваешься», как тебе говорят, а
вполне обоснованно переживаешь за собственное здоровье, а то и за саму жизнь.
Ну что я должен сказать... Во-первых, никто в этой ситуации
не «придуривается»: вегетативный приступ вещь неприятная, мучительная и
действительно требующая принятия ряда мер. Во-вторых, он возникает не потому,
что мы его захотели, а по своей собственной воле; т.е. это никакая не «симуляция»
и не «притворство», это специфический физиологический автоматизм, о чем мы
сейчас и будем говорить. В-третьих, если ты паникуешь, то, по большому счету,
нет разницы, из-за чего (по делу или без дела), – это само по себе
бессмысленно и вредно. Вот, собственно, со всем этим нам и предстоит сейчас
разобраться.
Слюна пошла!
Те из моих читателей, кто уже познакомился с книжкой «Как
избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности», знают, с каким почтением
я отношусь к Ивану Петровичу Павлову. И это отнюдь не случайно! Мне трудно
сказать, смог ли я убедить их в том, что Иван Петрович был выдающимся ученым,
но всякий человек, страдающий вегетососудистой дистонией, имеет возможность
чуть ли не ежедневно убеждаться в этом на собственном опыте, поскольку он –
такой человек – является наглядной иллюстрацией знаменитого павловского
«условного рефлекса». Но не будем забегать вперед, сначала, как и положено,
изучим вопрос на собаке – так у нас в медицине принято.
Итак, Иван Петрович Павлов – человек и пароход, а также его
знаменитая собака. Все мы еще со школьной скамьи хорошо усвоили понятие
«условного рефлекса». Академик Павлов усаживал собаку в специальный «станок»,
при этом из слюнной железы животного была отведена специальная трубочка,
позволяющая замерять количество этой слюны, выделяемой псом в единицу времени.
Дальше академик Павлов брал какой-нибудь «нейтральный стимул» – он использовал
или звонок, или лампочку, и испытывал его действие на животном. Разумеется,
собака реагировала на этот нейтральный стимул соответственно, т.е. нейтрально.
После этого академик Павлов сочетал включение лампочки или звук звонка с
предоставлением собаке пищи, последняя является «стимулом безусловным», т.е.
автоматически вызывает у животного рефлекторную пищевую реакцию, что и знаменуется
выделением слюны.
Постепенно мозг животного усвоил, что этот нейтральный
стимул (звонок или лампочка) появляется всякий раз перед едой, а потому
является уже не нейтральным, а условным стимулом. В ответ на него псина начинала
весело вилять хвостом и выделять слюну, которая стекала для нужд
экспериментатора по упомянутой трубке. Иными словами, в мозгу собаки возникала,
как сказал тогда Иван Петрович, «условная связь». Сначала звонок (лампочка) был
нейтральным стимулом, а теперь он (благодаря созданным в эксперименте условиям)
стал свидетельствовать для этой собаки о предстоящей кормежке, т.е. стал
«условным стимулом». Вот и вся история – простенько и со вкусом! Всякий
нейтральный стимул, всякое жизненное явление или событие может, как
оказывается, стать для нас (при неоднократном сочетании его с безусловной
реакций) условным стимулом, т.е. будет автоматически побуждать у нас некие
специфические реакции.
И все это мы хорошо изучили в школе, но есть одна заминка.
Дело в том, что павловский условный рефлекс со слюнной железой собаки в
действительности не является «условным рефлексом». Это классический
вегетативный условный рефлекс, т.е. условный рефлекс, выработанный на
внутренний орган тела, на слюнную железу. А слюнная железа – это точно такой же
орган нашего тела, как и сердце, печень, почки или, например, селезенка. И вот
когда эта терминологическая неточность была учеными замечена, они решили
попробовать выработать у животного аналогичные условные рефлексы, только на другие
органы нашего тела и, в частности, на сердце. Итак, мы переходим к самой, может
быть, захватывающей части нашего изложения.
Логика приведет вас от А к Б. Воображение доставит вас куда
угодно.
Альберт Эйнштейн
После открытия И.П. Павловым условного рефлекса его ученики
принялись наперебой придумывать разные эксперименты с условными рефлексами,
выработанными на тот или иной внутренний орган тела. И должен вам сказать, что
успех этих экспериментов был потрясающим! Собаки в этих экспериментах могли,
под действием тех или иных условных раздражителей, делать несусветные вещи.
Например, рефлекторно (читай – автоматически) изменять ритм своего дыхания,
заставлять собственную селезенку выбрасывать в кровеносное русло большее или
меньшее количество крови, добиваться изменения перистальтики кишечника и т.д.,
и т.п.. Но, может быть, самыми поразительными стали условные рефлексы,
выработанные на деятельность сердца и сосудов. Вот представьте...
Берут собаку и вводят ей нитроглицерин. Последний, если
вводить его на здоровое сердце, должен вызывать учащение сердцебиений и
характерное изменение электрокардиограммы. [Для особенно дотошных могу их
перечислить. Это уменьшение зубцов Q, R, S электрокардиограммы, рост зубцов Р и
Т, изменение формы интервала S—Т.] Сразу после этого экспериментаторы включали
гудок. И уже после нескольких таких сочетаний один только этот гудок, без
инъекции нитроглицерина, мог вызывать у этой собаки точно такие же изменения
сердечной деятельности, что совершенно объективно регистрировала запись электрокардиографа!
Иными словами, у животного выработался специфический вегетативный условный
рефлекс на деятельность сердца. Простой гудок, в целом ничем не примечательный,
стал действовать точно таким же образом, как и нитроглицерин!
Впрочем, на нитроглицерине интерес экспериментаторов не
иссяк. Дальше последовала целая серия аналогичных опытов. Собаке вводили
строфантин, ацетилхолин и другие вещества, вызывающие урежение частоты
сердечных сокращений, и параллельно с этим включали, например, метроном – тук-тук,
тук-тук. Какой был результат? После нескольких сочетаний, подобных «тук-тук», и
инъекций соответствующих веществ, замедляющих работу сердца, сердце собаки
начинало замедлять свой ритм и при одном только «тук-тук». Дальше – больше:
стали вводить собаке адреналин (который, как мы с вами уже знаем, увеличивает
частоту сердечных сокращений) и включать лампочку. Поразительно, но в скором
времени одно только включение этой лампочки без введения адреналина производило
точно такой же эффект – сердце, словно по команде, увеличивало частоту своих
сокращений!
