Принцип доминанты работает, а потому, к чему бы ни
притронулось внимание человека, страдающего ВСД, все это будет преломлено в
данной призме. Нам покажется, что близким наплевать на наше состояние здоровья
и на нас соответственно; что дальним никогда не понять, что значит страдать
ВСД; работа будет теперь восприниматься нами тем, что сводит нас в могилу,
истощая и без того слабые силы нашего организма; а если же мы задумаемся об
отдыхе, то лишь с лечебной целью или, например, как о том, что может быть для
нас риском – «ведь в прошлый раз как раз на отдыхе нам и стало плохо».
Что ж, доминанта – дело хорошее, а главное – работает
неустанно, но, к сожалению, чаще там, где не надо, а не там, где следовало бы.
Вот почему так важно обучиться «объезжать» собственные доминанты. К сожалению,
у нас нет возможности остановиться на тонкостях этой работы в настоящем
пособии, но все необходимые инструкции вы можете найти в моей книжке «Как
избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности», вышедшей в серии
«Карманный психотерапевт».
Машинка для подъема давления
Антонина была учительницей английского языка, по крайней
мере, до тех пор, пока могла выходить из дома. Но к моменту нашей с ней встречи
в Клинике неврозов, кстати сказать, имени академика И.П. Павлова, эта 56-летняя
женщина не совершала подобных смелых вылазок уже без малого пятнадцать лет (до
этого были именно вылазки, а не выходы)! Исключения составляли только
совместные выдвижения из квартиры под руку с собственным мужем, да и то лишь в
совершенно исключительных случаях. Вообще говоря, стаж ее невроза был почти
рекордным – 32 года!
Обычно к этому возрасту – 50—55 лет – вегетососудистая
дистония проходит сама собой. У нее такая специфика – как только у человека
начинают развиваться настоящие болезни сердечно-сосудистой системы, ВСД
«раскланивается» и элегантно «ретируется». И это, кстати сказать, весьма
примечательно: человек, который страдал своим неврозом сердца, например,
двадцать или тридцать лет кряду, переживал по поводу любого, самого
незначительного изменения артериального давления, частоты пульса и т.п.., вдруг
совершенно перестает уделять своему здоровью хоть сколько-нибудь внимания, хотя
теперь его давление действительно скачет, как угорелое, пульс от этих скачков
не отстает, а настоящие ишемические боли по-настоящему ограничивают его
активность.
Все это кажется странным, но когда понимаешь, в чем суть
дела, всякое удивление проходит. Человек, страдающий ВСД, боится появления у
себя тех или иных симптомов телесного недомогания, а нормальному больному
бояться нечего – они появляются сами, без приглашения, надо и не надо. Так что
в этом случае действительно бояться нечего, все уже и так есть – можно
расслабиться. Но сейчас речь не об этом...
Таково мое мнение, и я его разделяю.
Анри Монье
Итак, Антонина. Главным симптомом ее вегетососудистой
дистонии были приступы повышенного артериального давления. Оно на самом деле у
нее поднималось, эпизодами, и не до смертельных цифр – 140/90—160/100 мм
ртутного столба, что она как-то по-особенному чувствовала. Причем особенно
опасной ей казалась поездка в метро. Там, при спуске, согласно ее
представлениям, возникает некий перепад давления, который и приводит к
повышению давления артериального. Разумеется, в этих рассуждениях не было и
доли здравого смысла, но вот в убежденности Антонины «долей» было
предостаточно. Поэтому на метро она не ездила ни при каких условиях и боялась
этого ужасно.
Теперь немного отвлечемся. Согласно одной
психотерапевтической теории считается, что если человек, находящийся в
безопасности, будет испытывать на себе воздействие тех или иных стимулов,
которые прежде, в иных ситуациях, вызывали у него страх, то он постепенно
привыкнет к действию этих факторов, перестанет их бояться и ему станет легче.
Условно говоря, если человек боится пауков, то ему следует дать в руку муляж
паука, заставить играться с ним, и потом, когда он перестанет бояться этого
муляжа, и настоящий паук не покажется ему таким уж страшным. Короче говоря,
нужно привыкнуть к действию факторов, вызывающих страх, и страх перестанет
появляться. Все это так, но с рядом оговорок, впрочем, сейчас не об этом.
Узнав о таком отношении Антонины к метро, я решил сделать
одну штуку, аналогичную психотерапевтическому фокусу с муляжом паука. Я взял
диктофон и отправился в метро. Там я его достал, включил и поехал. На магнитную
пленку записывалось все – шум полного людьми холла наверху, звук лязгающих
турникетов, жужжание механизмов эскалатора, гул станции внизу, свист от
подходящего поезда, наконец, шум ветра за окном летящей в туннеле электрички.
Короче говоря, у меня теперь была фонограмма «ужаса» Антонины.
Во время нашей следующей встречи я предложил ей прослушать
эту запись, сказал просто: «Сейчас оденем наушники и прослушаем». Антонина
посмотрела на меня с некоторым недоверием, потом послушно одела наушники, и я
включил диктофон, где стояла эта кассета. То, что происходило дальше, даже меня
заставило взволноваться. Уже через каких-то пять секунд Антонина вся
напряглась, побелела, широко открыла глаза, у нее затряслись руки...
Перепугавшись, я моментально выключил запись, помог ей снять наушники.
– Что случилось? – спросил я.
На что последовал изумительный текст:
– Это что, машинка для подъема давления? – сказала
она, показывая трясущимся пальцем на диктофон.
Оказалось, Антонина даже не успела понять, что именно она
слышит (мои разъяснения, что это, мод, запись звуков в метро, была для нее новостью).
И вместе с тем вывод, который она сделала, абсолютно попадал в точку!
Фактически я, сам того поначалу не понимая, повторил эксперименты из
лаборатории И.П. Павлова. Только я использовал не лампочки и звонки, а тот
условный сигнал, который Антонина выработала у себя сама, без моего участия. И
конечно, у нее возник не пищевой рефлекс, а реакция вегетативной нервной
системы, этот условный сигнал (звук метро) вызывал у нее рефлекторный подъем
артериального давления!
Если бы она поняла, что слышит звуки метро, то, вероятно,
можно было бы предположить, что она вспомнила тот ужас, который обычно
испытывала в метро последние годы (пока она на нем еще время от времени
ездила), и потому перепугалась. Но ситуация, очевидно, развивалась другим
образом. Антонина еще не успела понять, что именно она слышит, что это звуки
метро, но ее артериальное давление уже стало подниматься. То есть это
действительно произошло рефлекторно, в обход сознания, автоматически, само
собой, как классический вегетативный условный рефлекс!
На заметку
Вегетативный приступ может возникать у нас по двум причинам:
или потому что мы действительно сильно нервничаем, или, что, как теперь
известно, тоже возможно, просто под действием особенных для каждого конкретного
человека условных стимулов. Вот почему некоторые думают, что доктор не прав,
когда говорит, что, мол, «все у вас от нервов». Как оказывается, для того чтобы
запустить вегетативный приступ, вовсе не обязательно нервничать, достаточно
выработать у себя соответствующий условный рефлекс, и тогда эти приступы будут
появляться без всяких «нервов», хотя и по нервным (читай – вегетативным) путям.
