Ведь подобным стрессом могут быть даже позитивные (с точки
зрения сознания) жизненные изменения. Поскольку сами эти изменения оцениваются
человеком как положительные по знаку, то, соответственно, и возникающие на этом
фоне вегетативные нарушения не могут быть отнесены на счет естественной
стрессовой реакции, знакомой многим по экзаменационным сессиям или другим
эмоциональным нагрузкам. Мы вряд ли удивимся «выпрыгивающему из груди сердцу»,
если нас остановит работник ГАИ за двукратное превышение скорости. Но если оно
начинает свои прыжки «ни с того ни с сего» – это действительно пугает.
Человек, как правило, не видит ничего ужасного в том, что
он, например, женился (или вышла замуж). Его вряд ли насторожит тот факт, что
он получил новую, престижную работу или, например, ушел с неустраивавшей его
работы. Наконец, он вряд ли расстроится, переехав на новое, желанное для себя
место жительства. Однако подобные «приятные хлопоты» требуют существенной
перестройки всего нашего психического аппарата, выработки новых навыков
поведения.
Возникающее перенапряжение психики выражается как
психологически – может появиться раздражительность, беспокойство, неоправданная
суетливость, – так и на уровне телесном. Подобные вегетативные реакции с
биологической точки зрения – вполне естественны. Если надо «обживаться», то
потребуется мобилизация всего организма – сердца, сосудов, легких и даже
кишечника. Но страх, который может вызвать подобная непонятная «весточка» от
сердца или желудочно-кишечного тракта (напоминающая человеку несведущему
«черную метку»), способен довести дело до фактической патологии. Если
перефразировать знаменитую поговорку, то можно в этом случае сказать и так:
«То, что сознанию хорошо, подсознанию – смерть».
Если же речь идет о негативных переменах в жизни человека
(гибель близкого, утрата работы, распад семьи и т.п..), то ситуация осложняется
не в меньшей, а то и в большей степени. Впрочем, до тех пор пока мы переживаем
свое горе, до тех пор пока мы вживаемся в новые жизненные обстоятельства, все
возникающее в нас напряжение расходуется на эти цели. Но как только беда
оказалась уже позади, а новая жизнь стала налаживаться, этому
нервно-психическому и физиологическому напряжению уже некуда более
растрачиваться.
В конечном счете важны не годы в вашей жизни, а жизнь в
ваших годах.
Авраам Линкольн
Когда же восстанавливается былое, хотя и порядком
реконструированное теперь благополучие, когда наша голова больше не занята так
сильно данной конкретной проблемой, в поле зрения сознания попадают наши
вегетативные реакции – сердцебиения, повышения артериального давления, приступы
затрудненного дыхания и т.п.. Заметив это, сознание, конечно, настораживается
(оно теперь вообще склонно к тому, чтобы настораживаться где надо и не надо):
«А почему у меня сердце так стучит? А что с моим дыханием?» и, наконец: «А не
заболел ли я?». И вот начинается...
Дальше все развивается по классической схеме: я запоминаю те
обстоятельства, в которых впервые прочувствовал свой физический дискомфорт, и
начинаю избегать их, желая предотвратить его повторение. Но от этого мне
становится еще страшнее, и вот уже я подозреваю у себя какое-то тяжелое
заболевание. Условный рефлекс начинает срабатывать регулярно, подтверждая мои
опасения. Врачи не дают никаких внятных объяснений, что тревожит и расстраивает
меня еще больше. Короче говоря, дедка за репку, бабка за дедку, внучка за
бабку... и пошло-поехало! Встретимся у психотерапевта лет через пять...
Сейчас я расскажу историю Катерины, которая продемонстрирует
нам этот второй случай вегетососудистой дистонии со всей наглядностью. Катерина
обратилась ко мне за помощью, когда ей исполнилось 58 лет. Она уже несколько
лет как была на пенсии, и сейчас ее беспокоили приступы слабости, загрудинных
болей, колебания артериального давления, обморочные состояния и головокружение.
Все эти симптомы мучили Катерину уже на протяжении полутора лет.
Всю свою сознательную жизнь Катерина прожила в «городе
газовщиков» за полярным кругом, где работала учительницей младших классов.
Личная жизнь у нее сначала не складывалась. Только в 29 лет она вышла замуж, но
детей у нее так и не было. Муж, который был на несколько лет старше Катерины,
рано умер от инфаркта миокарда, сделав ее 45-летней вдовой. Достигнув
пенсионного возраста, Катерина получила жилплощадь в Ленинградской области,
неподалеку от единственной своей родственницы – двоюродной тетки, куда и
переехала, рассчитывая на «счастливую старость». Новое место жительства Катерине
понравилось – зелень, свежий воздух, но смущало отсутствие знакомых.
Примерно через два месяца после переезда Катерины на новое
место жительства муж ее двоюродной тетки слег после инсульта. Сначала за
больным ухаживала в основном его жена, а Катерина ей только помогала. Однако
вскоре слегла и тетка. Теперь Катерине приходилось каждый день мотаться за 40
километров в однокомнатную квартиру своих родственников – готовить, убирать и
т.п.
Так продолжалось около девяти месяцев. Катерина очень
уставала, пыталась госпитализировать свою тетку и ее мужа, но врачи отказывали,
говорили, что старикам делать в больнице нечего. На этом фоне и у самой
Катерины начали возникать незначительные колебания артериального давления,
приступы слабости, которым она, впрочем, никакого значения не придавала. Но уже
тогда настроение у нее стало снижаться, эпизодами ей было себя жалко, хотелось
плакать.
По прошествии этих девяти месяцев муж тетки умер, и Катерина
переехала к ней. «Ее не бросишь, – рассказывала мне Катерина, – а я и
дома-то еще не обжилась, там еще и ремонт не докончен, все побросала...». В
течение последующих четырех месяцев Катерина жила на новом месте: «Тетка ничего
не соображала, уже, грешным делом, думала, когда ее бог возьмет,
наконец», – призналась мне Катерина.
Многие, кто жалуется, что не получают того, что заслужили,
просто не знают, как им везет.
Альфред Ньюмен
На последнем месяце жизни тетки ее все-таки
госпитализировали, хотя, по словам Катерины, «ничем не лечили». Катерина
продолжала за ней ухаживать, «и насмотрелась там, как люди страдают – и
сердечные, и те, что с головой лежат, ходить не могут». Тетка скончалась в
больнице. После ее похорон Катерина вступила во владение имуществом, оставшимся
от ее родственников, и вернулась домой. «Надо было сразу ту квартиру
продать, – говорила Катерина, – но уже сил никаких не было. Вроде и
освободилась, а тоска на сердце появилась. Плакала целыми днями напролет».
Непосредственно через неделю-полторы после возвращения домой
Катерина, дело было вечером, почувствовала сильный приступ загрудинной боли
(«как раскаленной иглой пронзило») и вызвала бригаду «Скорой помощи», которая
добиралась до нее более двух часов. Все это время Катерина чувствовала себя
ужасно и думала, что вот-вот умрет, так и не дождавшись медицинского
вспоможения. Но вердикт врачей «Скорой помощи» поверг Катерину в растерянность.
Сняв ЭКГ, те объявили, что «ничего серьезного» у нее нет, но, если она хочет,
то ее могут госпитализировать. Катерина отказалась, вспоминая ужасные
больничные условия, и решила, что «будет умирать дома».
