Кое-как Кирилл добрался до телефона и позвонил в «Скорую
помощь». Врачебная бригада приехала достаточно быстро и, узнав о том, что
Кирилл перенес в свое время черепно-мозговую травму, оформила госпитализацию.
Уже в приемном покое Кирилл узнал, что у него «очень низкое давление», и
перепугался больше прежнего. Две недели, проведенные в больнице, не прибавили
ему оптимизма.
Каждая проблема имеет решение; проблема лишь в том, чтобы
найти его.
Эвви Неф
Многочисленные исследования не давали четкой картины
болезни, а физическое состояние, как казалось Кириллу, изо дня в день только
ухудшалось. Только вместо «пониженного давления» стали появляться
«гипертонические кризы», а в остальном, несмотря на проводимое лечение, без
перемен. Каждый день сердце Кирилла сообщало ему о своем присутствии,
головокружения и головные боли стали обычным явлением. В результате Кирилл
убедился в том, что «неизлечимо болен».
Должен признаться, что в момент нашей встречи с Кириллом он
производил странное впечатление. С одной стороны, казался сильным, абсолютно
уверенным в себе человеком; с другой стороны, производил впечатление насмерть
перепуганного ребенка. В чем же было дело?..
А дело было в следующем. Проснувшись утром после долгой и
тяжелой попойки, он пережил состояние, к сожалению, знакомое многим – тяжелое
похмелье. Нет ничего странного, что его давление было снижено, а сердце, как
сумасшедшее, билось в груди, пытаясь хоть как-то поддержать жизнедеятельность
отравленного алкоголем организма. Не понимая, в чем причина этого физического
дискомфорта, и ожидая смертельной опасности в чем угодно, где угодно и когда
угодно, Кирилл не на шутку перепугался.
Его мозг был готов к тому, чтобы найти для себя смертельную
опасность, он привык чувствовать ее на войне, а тут подвернулся такой
подходящий случай. Короче говоря, Кирилл искал стресса и нашел его. Испуг
усилил вегетативный дисбаланс, который, в конечном счете, выразился в
гипертонусе симпатического отдела вегетативной нервной системы. Именно поэтому
поступивший в больницу со сниженным артериальным давлением Кирилл выписался из
нее со стойким его повышением и с жестко выработанным патологическим
вегетативным условным рефлексом.
Разумеется, выявить у Кирилла сердечную патологию врачи так
и не смогли, поскольку ее и не было вовсе. Но зато была сформированная боевым
прошлым настороженность Кирилла, которая и нашла теперь для себя такой
замечательный повод – физическое самочувствие. А дальше развитие
вегетососудистой дистонии шло по типичному для себя сценарию: страх –
вегетативный дисбаланс – страх – вегетативный дисбаланс.
Обычно люди, страдающие третьим вариантом ВСД, вылечиваются
быстрее всех прочих. Однако в случае с Кириллом ситуация усугублялась тем, что
наш ветеран долго не хотел верить в то, что стал заложником своего страха, ведь
ему по статусу ветерана не следовало бояться, тем более такого пустяка, как
смерть. И только после того как мы с ним освоили навыки нормализации своего
эмоционального состояния (что, разумеется, сопровождалось устранением всех
симптомов вегетативного недомогания), дело пошло на поправку.
И, конечно, после того как вегетососудистая дистония нашими
общими с Кириллом усилиями была вылечена с помощью психотерапевтических техник,
мне предстояло заняться его психологической реабилитацией. Если бы о
психологическом самочувствии Кирилла позаботились раньше, то, скорее всего, ему
бы не пришлось в течение полугода обивать врачебные пороги со своим мнимым
«сердечным заболеванием». Но поскольку этого сделано не было, мы получили то,
что получили.
Возвращаясь к специфике третьего варианта ВСД, мне остается
добавить: любая жизненная неприятность способна стать поводом для беспокойства
в судьбе того, кто пребывает в состоянии психической «аллергии». Мозг Кирилла,
образно выражаясь, был как бы заряжен на угрозу («сенсибилизирован к факту
угрозы») и потому мгновенно «придрался» к первому же симптому физического
недомогания, который Кирилл расценил как серьезную опасность.
Но если мы правильно понимаем суть проблемы, если отдаем
себе отчет в том, что все дело не в абстрактных болезнях, а в банальном страхе,
проявляющемся, кроме прочего, своим вегетативным компонентом, мы вполне можем
справиться с тревожащим нас «телесным недугом».
На заметку
Третий вариант ВСД очень напоминает «аллергию». Если наш
мозг хотя бы один раз сильно напугать, он впадет в состояние настороженности и
будет где угодно выискивать опасности, причем с пристрастием. Если же в поле
его зрения попадет какой-то возможный физический недуг, то, что называется,
спасайся кто может. Он среагирует на этот симптом как на нечто чрезвычайное,
впадет в панику, превратит «муху в слона», и мы получим классическую
вегетососудистую дистонию по третьему варианту. Лечение такой «бяки», в
сущности, мало чем отличается от терапии предыдущих видов ВСД, правда, здесь,
кроме избавления от симптомов вегетативного недомогания, нам предстоит еще и
успокаивать мозг, чтобы больше он подобных «фокусов» не выкидывал.
Кто будет искать?
Сейчас мы просмотрели с вами три возможных варианта развития
вегетососудистой дистонии. Мы прояснили возможную сущность невроза сердца у
конкретного человека. Когда я на первом приеме объясняю человеку, обратившемуся
ко мне с диагнозом «вегетососудистая дистония», что у него не сердечное заболевание,
как он привык думать, а классический невроз, меня часто спрашивают: «Но почему
это произошло именно со мной?! Что я делал не так, если, как вы говорите,
причина в обычных вегетативных реакциях, которые испытывают все нормальные
люди? Почему именно у меня развился этот невроз?».
Что мне прикажете отвечать? Во-первых, не «именно у меня», а
у многих. Вегетососудистой дистонией страдает каждый пятый человек,
обратившийся за помощью к участковому терапевту, т.е. каждый божий день в одной
только России «на удочку» этого невроза попадаются десятки тысяч людей. Поэтому
ничего эксклюзивного, экстраординарного и сверхъестественного в этом неврозе
нет – стандартная, я бы сказал, практика. И, несмотря на все внешние кажущиеся
отличия, внутренняя картина этого невроза, его структура всегда одинакова.
Во-вторых, во время первой своей встречи с таким «больным» я
при всем своем желании не могу сказать, какова первооснова этого его невроза.
Иными словами, до определенного момента и я не в курсе, по какому именно из
трех представленных вариантов шло развитие этого невроза у данного конкретного
человека. Я знаю только одно – это или конфликт между подсознательным «хочу» и
сознательным «надо»; или серьезное изменение привычного жизненного стереотипа;
или своеобразная предуготованность к испугу («сенсибилизация к факту угрозы»).
Почему ответ на этот вопрос неизвестен с самого начала? Это
очень просто: потому что подсознательный конфликт, породивший первичное нервное
напряжение, вылившееся в «сердечный приступ», всегда подсознателен. Иными
словами, он скрыт от наших глаз, и мы сможем подобраться к нему только в том
случае, если этот симптом, спрятавший причину проблемы, будет устранен. К
сожалению, не раньше. Тут действует жесткий порядок, который ни я, ни вы не в
силах отменить. Сначала убираем привычку тревожиться, патологический условный
рефлекс, а уж затем видим, что за ним скрывается.
