Немножко продышавшись, понимаю, что так и не выяснил у нее насчет Артура и того, чем они там занимались в его кабинете. Да и вообще, – что она могла делать с ним вместе?! И зачем вообще таскается по ночным клубам, в которые приличные девушки, если и заглядывают, то только со своими парнями!
Сжимаю руками руль. Вот же идиот! Все мысли вышибло напрочь! А все из-за этих сумасшедших губ! Из-за ее дыхания … Да я свихнусь, если все так пойдет и дальше!
- Буря, ты идешь или так, посидеть в тачке подъехал? – с окно с хохотом уже стучится Эдик. – Нет, если тебе приспичило поговорить с самим собой, я не препятствую! Только имей в виду, – это не очень хороший звоночек! Так как – выходишь, или я набираю знакомого психиатра?
- Вызывай, Эд, целую бригаду! – слышу, как рядом хохочет Карин. – Желательно, помоложе и поаппетитнее! Я с удовольствием проведу с ними несколько сеансов, если Славка откажется! По утрам это – самое то для поднятия тонуса!
- Вот же придурки, – усмехаясь, я таки выползаю из машины. – А где наша будущая звезда?
- Звездами не становятся, а рождаются! – возле нас тут же материализуется Тоха. – С таким талантом, как у меня, нужно просто родиться! Ну, а дальше, – дело техники! Так что попрошу меня не оскорблять!
- Да кто бы связывался, – хлопаю звезду по плечу и пожимаю ему руку. Даже не верится, что скоро вся столица, – ну, по крайней мере, немалая ее часть, будет просыпаться под этот голос. – Только смотри, нос потом не задирай! И когда мы будем детям рассказывать о том, что когда-то, очень давно, были с тобой близко знакомы, ты их хотя бы автографом осчастливь, а не отворачивайся с надменной рожей!
- Обязательно! – хохочет Тоха. – Только, подожди, в блокнотик запишу! А то мало ли вас таких, за автографами потом потянется? Всех и не упомнишь…
- А ты, кстати, че, уже и о детях задумался? – Эд с наигранным ужасом заглянул мне в глаза , вывернув шею через плечо Антохи. – Н-да, потеряли мы его, дружбаны! Недосмотрели! Пропал парень! Видел я, видел, кто из твоей машинки с утречка выпрыгивал! Что, совсем захомутала тебя синеглазка? Может, уже ребеночка и слепить успели? И имена подобрали? Ты смотри, – у девок же это первым делом! А дальше, – кранты тебе, Славка! Потерян для общества окончательно!
- Да он и так уже от этого общества отказывается, – Андрюха закатил глаза, явно вспомнив своих четверых ублажальщиц. Так что уже, считай, – все, потеряли друга. Еще немного, – и вообще с нами общаться перестанет!
- Вы бы лучше выяснили, с кем вчера Глеб смотался. И над ним бы и стебались! А что? Я один, что ли, все это терпеть и слушать должен?
- Выясним, выясним, не переживай, – прокряхтел Карин. – Вот пусть только появится…
Но наш вчерашний, бросивший всех заводила уже сидит в аудитории и усердно вникает в конспект. Да, лекции Шимова – совсем не то место, где можно разгуляться. На все наши вопросы Глеб отвечает только хмурым взглядом, – не мешайте, мол мне, единственному порядочному здесь студенту учиться, раздолбаи! Ну, собственно, и мы, как порядочные раздолбаи, позволяем ему на нас благотворно повлиять, – кто-то же, в конце концов, должен это делать? А то, как утверждает наша мать и отец родной в одном лице, Глебушка, все мы рано или поздно будем заметать те улицы, по которым он будет аккуратненько ехать на своей дорогой тачке. Которую однажды прикупит благодаря усердному учению и праведном труду. И это, если нам еще повезет, потому что таким, как мы, даже улицы подметать, где он будет ездить, вряд ли можно доверить!
Ну, и мы, собственно, его сегодня особенно не дергаем. Я – так вообще, получив свое сокровище, больше не мечусь и даже внимательно слушаю профессора, побрасывая, конечно, взгляды на свою голубоглазую прелесть, отвечающую мне в это самое прекрасное утро в моей жизни, очаровательной улыбкой. Так что вполне теперь могу стать человеком и заниматься тем, чем мне здесь и положено.
Антоха, добившись своей радиопрограммы, о которой мечтал уже, наверное, полгода, тоже спокоен и собран. Остальным вообще переживать не о чем, – у Эда с Андрюхой вообще все, как всегда, хорошо. Так что можно расслабиться и выдохнуть. Ну, а Глеб, было бы у него там что-то серьезное, сразу бы нам рассказал. Если, конечно, он снова не скрытничает, как со своей туманной историей разхераченной машины и биржи, на которой он, оказывается, зарабатывает деньги. Ну, а если и скрытничает, – все равно бесполезно выпытывать, – ничего нам этот партизан не скажет, как ни старайся.
Так что я, улыбаясь, поглядывая на Лерочку, которуе мои взгляды, кажется, начинают смущать, – о, мой Бог, как же она очаровательно краснеет и наклоняет голову над конспектом, пряча улыбку, наконец-то вникаю в сложные финансовые правила игры. Попутно глядя в залитое солнцем окно и рассуждая, что же с нами будет… Да, как –то вот понесло вдруг на философский лад. Захотелось заглянуть в будущее, хотя бы за краешек. Жизнь в последнее время меняется, как в калейдоскопе, – вот даже я, кто бы мог подумать, что буду заниматься боксом, да еще и с таким успехом? Что девки будут на меня вешаться, а я возьму вдруг, и потеряю голову от одной-единственной? Становится вдруг мучительно интересно, – а кем же мы станем? С боксом, конечно, я попрощаюсь однажды, как и Андрюха со своими гонками… А вот о дальнейшем будущем мы с ним как-то и не думали, просто все время жили одним сегодняшним днем. Глеб, наверное, уйдет в финансовое право и станет каким-нибудь крутым воротилой, а, может быть, и в бизнес подастся, – ему, кстати говоря, все это дается легче, чем всем нам вместе взятым.
Ну, а мы… Кажется, действительно пора заканчивать все это раздолбайство и хотя бы задуматься о том, чтобы выбрать уже специализацию и хотя бы примерно наметить, в каком направлении двигаться. Потому что пока этим из нас всех занимается только Шиманский. А мы такими темпами реально можем так и остаться у разбитого корыта, пропинав важное время… Н-да… Это что, Лерочка так на меня влияет, или я просто начинаю по-настоящему взрослеть?
Короче, хватит заниматься глупостями и пора бы уже вслушаться в то, чему нас здесь учат!
Я даже шикаю на Эда с Тохой, понимая, что и им не весь век дурачится и развлекать честной богатый народ на корпоративах. Надо будет им как-то об этом ненавязчиво намекнуть. Конечно, они сразу начнут после этого называть меня мамочкой, но голос разума все-таки приходится услышать!
На этот раз Лера от меня не ускользает после пар, а, наоборот, очень даже ждет, пока я подойду. И так и светится улыбкой! Которая, между прочим, только для меня! Чувствую себя самым счастливым в мире человеком, трепетно обвивая ее талию. И пусть она даже уворачивается, когда я тянусь к ней за поцелуем, делая страшные глаза, – мол, не при всех же, Бурин, – я все равно улыбаюсь, как блаженный.
- Куда едем? – я потерся о ее щеку, как сытый и довольный кот.
- Слав, – Лера как-то сразу вспыхнула, пробуждая во мне инстинкты и дразня меня этим смущением так, как даже себе не представляет. Сразу захотелось схватить ее в охапку, а от воспоминаний ее груди под моими руками, меня сразу заштормило. Пришлось мысленно самому давать себе по рукам, чтобы не наброситься на мою девочку прямо здесь, при всех. Вот первый раз мне достается такая, – остальные, наоборот, сами прыгали на шею, стараясь обозначить свою территорию и показать всему честному народу, что мы якобы вместе. Совсем она у меня уникальная, – и от этого чувства в груди начинает разливаться нежность. Только вот я, как самый настоящий воинственный самец, хочу наставить на нее своих меток как можно больше, чтобы остальные даже и не думали смотреть в сторону моей синеглазки.
