Никто не знает пока, но этот концерт прокрутят потом по всем каналам. Пусть Артур там на говно изойдет, глядя на ту, которую безвозвратно потерял! Пусть слюной захлебнется, когда увидит Милу, когда она раскроется и засияет так, чтоб глазам стало больно!
Да, я такой. И мое злорадство он заслужил.
— Антон? — даже не замечаю, как рядом оказывается Лена, грустно протягивая мне огромную чашку кофе. — Эд тебя зовет. Твоя девушка, да, — она печально окидывает Милу взглядом. — Красивая.
Вот у нее — ни капли злорадства или зависти. Может, Эд все-таки ошибся, когда решил, что Ленка в меня влюблена? Просто она все время рядом, — то бумаги подает нужные в нужный момент, то вот как сейчас, кофе. Настолько рядом, что я даже замечать ее перестал уже давно, — что-то вроде привычки уже.
— Ты молодец, — тянет Лена, опуская взгляд, как и раньше Милка. — Устроил ей будущее. Только… Теперь ведь вам не так просто станет быть вместе, да? Не боишься, что потеряешь ее?
— Лена? — пытаюсь понять, что стоит за этим странным разговором, обхватывая ее подбородок и вскидывая вверх, — так, чтобы заглянуть в глаза. — Это имеет для тебя значение? Или — просто так, для поддержания беседы?
— Просто знай, что я всегда рядом, — перед тем, как это выдохнуть, Лена набирает побольше воздуха и видно, что ей понадобилось много решимости для того, чтобы произнести эти слова. — Всегда, Антон. И всегда готова тебя… выслушать. Если ты, конечно, захочешь.
Черт его знает, ни хрена вот сейчас не пойму — она это по дружбе, или реально — что-то большее?
Блядь, — неприятно, если так! Лена прекрасный человек и мне совсем не хочется, чтобы она становилась страдающим влюбленным привидением, которое будет следовать за мной по пятам и ждать, когда я осчастливлю ее своим именно мужским вниманием. Не хочется делать девочку несчастной. Фанатки всякие, которые на одну ночь — это другое. Те сами из трусов выпрыгивают, и на большее, кроме секса, не рассчитывают, — да и о чувствах здесь речи идти не может, — чувства, это когда знаешь именно человека, а те…
Те в картинку влюбляются, в образ, в популярность, ну, во внешность, на худой конец. Так, глупо и мимолетно. Здесь же… Здесь же явно другое…
Разглядываю Лену так, как будто в первый раз увидел. Нет, ну глупость, — красавица умница, ну, не может она вот так тупо сохнуть по мне, — сколько времени же вместе работаем, а я все это время ее реально просто и не замечал, как девушку, да даже и не смотрел никогда в этом смысле в ее сторону!
— Лен? — делаю большой глоток из поданной ею чашки, обжигаясь кофе. — А у тебя самой-то как на личном фронте? Парень есть, или ты так, как все современные умные девушки сначала состояться хочешь в карьере, а только потом создавать серьезные отношения и семью?
Почему-то даже напрягаясь, ожидая ее ответа. Трудно нам будет работать вместе, если Эд прав. Лично мне, по крайней мере — так точно. Очень не хочется причинять девочке боль, — а каково это, когда тебя игнорят и не воспринимают, я уже понял. Но и не выгонять же ее из-за этого!
— Я… — Лена запинается и краснеет. — Я люблю… одного … человека… И — да, всерьез его люблю.
Пожимаю плечами. Кажется, мои опасения подтверждаются. Но решаю не усугублять, продолжая эти откровения.
Лена молчит, и я, больше уже ни о чем не спрашивая, отправляюсь в кабинет к Эду. Работы у нас — реально, просто тьма. А об этом я подумаю, пожалуй, потом.
Глава 22
Мира
— Марин, ну какая вечеринка? Какой концерт? — я устало выдыхаю, — все только и говорят, что о завтрашнем вечере, на котором должно быть что-то невообразимое! Вот и Маринка, с которой мы успели почти подружиться — видимо, от того, что и она, как и я, тоже только что перевелась сюда из другого универа, мне уже с самого утра все уши прожужжала, раз сто пятьдесят уже сказала о том, как все будет чудесно и что я просто не могу не прийти. Ну, не то, чтобы мы стали уж очень прямо близкими подругами, но, насколько это возможно за такое короткое время…
Хотя… Как подсказывает практика, полюбить так, чтобы насквозь — тоже много времени не нужно. Пара минут — и можно по-настоящему, прямо вот на всю жизнь пропасть!
— Мне еще разницу досдать нужно — да, много часов разницы, между прочим, по сравнению с моим универом. А некоторых предметов у нас же вообще не было — и мне их нужно сдать с нуля! Да и после болезни еще не отошла… Какие мне сейчас концерты и вечеринки, ну?
— Вот как раз это для тебя — самое сейчас то! — хохочет Маринка, а я, как и с самого утра, нервно озираюсь по сторонам.
Только сегодня вышла после болезни, — тот дождь так и не прошел для меня даром, и я три дня просто провалялась в отключке с высоченной температурой, периодически выныривая в реальность и снова уплывая в полусон-полубред.
Так даже и лучше, — потому что не представляю, как бы могла на следующий день появиться в универе…
А если бы… если бы наткнулась на них где-то в коридоре… Даже не знаю, чтобы тогда было и как бы я это пережила!
В любом случае, бродила бы хуже самого распоследнего бледного привидения с чернющими синяками под глазами — а мне совсем не хотелось появляться в таком виде. Вот такой убитой.
Так что болезнь дала мне время, которое было просто необходимо — хотя бы на то, чтобы просто отдышаться и посмотреть правде в глаза, смирившись с ней окончательно, — его записка и цветы были на самом деле просто насмешкой, а, может, жестокой местью за то, что вот так бросила его тогда, не попрощавшись.
В любом случае, его сердце явно занято и он наверняка прочно с другой. Ведь, если она у него ночует, значит, у них все достаточно серьезно.
В бреду в снах я снова возвращалась туда, на Побережье, в самые счастливые мгновения моей жизни.
Туда, где на меня смотрели любимые и любящие глаза. В его руки, — такие огромные, сильные и такие нежные, из кольца которых так не хотелось выбираться!
В запах его кожи, который вдыхала, зажмурившись — такой по-настоящему мужской, чуть терпкий, немного горький, но от которого кружилась голова и которым каждый раз не могла надышаться….
У меня было достаточно времени подумать.
И я поняла — это ведь даже и хорошо, что я все поняла и все увидела.
Антон — он просто останется для меня на том Побережье. В том нашем с ним номере, в нашей постели, в наших бесконечных прогулках по пляжу под яркими звездами, в любви, которая казалась более мощной и более безграничной чем огромное море…
И все, что было между нами — оно тоже останется там.
А здесь…
Здесь мы будто незнакомцы, каждый — со своей жизнью.
Вот так — разграничить и отрезать.
Просто не воспринимать его, того, которого могу встретить здесь, как того же человека, с которым были вместе. Вот так провести черту, как будто это вовсе и не он. Потому что… Потому что тот Антон — никогда бы так со мной не поступил! Не насмехался бы так жестоко! Он просто на такое не способен!
