Кесси скрипнула зубами.
— Не смей называть меня так!
— Но это так! — Юрген торжествующе улыбнулся.
— Хочешь, чтобы я подала на развод?
— Я никогда тебе его не дам.
Кесси снова сжала зубы и упрямо уставилась на него.
— Ты самый невыносимый мужчина, — выдала она наконец, — которого я когда-либо знала.
Улыбка Юргена стала самодовольной.
— Посмотрим, в самом ли деле это так.
Он расслабился, будто сытый кот, наблюдая за Кесси, даже чуть прикрыл глаза.
— Чего тебе надо от меня? — спросила Кесси наконец.
Юрген осторожно приоткрыл один глаз. Потом облокотился о матрас и попытался сесть, но тут же скривился от боли.
Кесси вздохнула и, придвинувшись ближе, приобняла его за пояс и усадила ровно. Помогая ей, Юрген тоже опустил ладонь Кесси на поясницу, но когда оказался в вертикальном положении, руки так и не убрал, только осторожно пошевелил пальцами, будто поглаживая тонкую спину.
— Не делай так, — тихо попросила Кесси, но отодвигаться не стала.
— Хорошо, — согласился Юрген, но так и не шевельнулся.
Наступила тишина. Оба угрюмо рассматривали друг друга, и каждый думал о своём, и в то же время оба думали об одном и том же.
Юрген думал о том, почему он раньше не видел этих огромных чёрных глаз, в которых так легко утонуть.
Кесси думала о том, почему она не родилась такой же, как все женщины, почему не смогла разобраться в себе раньше и почему теперь любой мужчина, которого она могла бы пожелать, легко согласился бы принадлежать ей, но того единственного, которого она в самом деле хотела получить, она уже потеряла.
— Чего ты хочешь? — спросила Кесси, едва расслышав собственный голос сквозь шум крови в ушах. Затем повторила уже громче: — Чего ты хочешь от меня?
Юрген моргнул. Чуть отодвинулся, обнаружив вдруг, что находится к Кесси так близко, что чувствует её дыхание на своей щеке, и произнёс:
— Я хочу, чтобы ты дала мне шанс.
Кесси какое-то время молчала, и Юрген продолжил:
— Я многое сделал не так. Но я хочу попробовать ещё раз.
Кесси зажмурилась, чтобы случайно не поймать его взгляд. Как бы ни хотелось поверить в слова Юргена, она отлично чувствовала фальшь. Юрген что-то хотел от неё. Как тогда, в ночь посвящения, и потом, в день свадьбы. И стоило Юргену это получить, как он снова стал бы самим собой.
— Один вечер, — произнёс Юрген тем временем. — Одно свидание, Кассандра.
— Одно свидание — и что?
— Ты проведёшь его со мной. И если потом ты захочешь уйти, я больше не буду удерживать тебя.
Кассандра отрицательно помахала пальцем. Юрген ждал.
— Нет, — не согласилась она. — Не так. Один вечер. И если я не захочу остаться с тобой, ты не просто не станешь писать заявление, ты ещё и дашь мне развод.
Юрген замолк на секунду, а потом сказал:
— Хорошо.
— Хорошо? — Кесси открыла глаза и немного обиженно посмотрела на него.
— Да, хорошо. Лучше так, чем никак.
Кассандра горько усмехнулась и встала. Несмотря на то, что её потери по итогам торгов были невелики, она почему-то чувствовала себя обманутой.
На негнущихся ногах она прошла к двери и спустилась на первый этаж, а затем завернула в небольшое кафе — выпить чашку чая и привести мысли в порядок.
Едва шагнув через порог, она увидела Гратина — мрачного, как туча, в самом дальнем углу и, предупредив официанта, пошла к нему.
— Привет, — проронила Кесси, опускаясь на стул напротив.
Гратин окинул её тяжёлым взглядом, но ответа она так и не дождалась.
Всё так же молча они сидели, пока официант не принёс заказ. И только потом, когда на столе перед Кесси оказалась чашка чая, она сделала глоток и тихонько попросила:
— Прекрати.
Гратин поднял бровь и посмотрел на неё.
— Я не делаю ничего.
Снова наступила тишина.
— Гратин… — начала Кесси осторожно. — Мне важно, чтобы ты понял меня.
Она сделала паузу, но поскольку Гратин ничего не ответил, продолжала:
— Я всю жизнь о нём мечтала.
— Я виж…
— Подожди, — Кесси облизнула губы. — Мне было лет пять, когда я узнала, что стану его супругой. И поначалу… Я не была рада. Но человек привыкает ко всему. И я стала думать, что, может быть, это хорошо? Я росла неказистой, никому не нужной уродиной среди десятков красивых, холёных девушек. Но у меня было то, чего не было ни у кого из них — моим женихом был Юрген Розенкрейцер, один из самых шикарных молодых людей в обозримых мирах. Можешь ли себе представить, даже Донна… Когда она узнала, она стала завидовать мне. А ведь мне не завидовал никто. Никто… Знаешь, как иногда хочется вызвать зависть хоть у кого-нибудь?..
— Знаю.
Кесси щелкнула пальцами.
— Это была мечта. Как в сказке. Он прилетит за мной на белом звездолёте и увезёт с собой. А потом… — Кесси зажмурилась и потерла висок, отгоняя подступившие к глазам слёзы. — Он прилетел. И всё.
Опять воцарилась тишина. Гратин молча смотрел в собственную чашку с кофе какое-то время, а потом поморщился и сделал глоток. Он собирался ответить после этого, но Кесси снова заговорила сама.
— Я была для него такой же неказистой бестолковой дурнушкой, как и для всех. Можешь себе представить? Можешь понять?
Гратин снова хотел ответить, но не успел.
— А теперь он влюбился в меня. Кажется, даже всерьёз…
— Увидев один раз? — ядовито заметил Гратин.
Кесси пожала плечами.
— А сколько нужно раз?
Гратин побарабанил пальцами по столу.
— Понимаю я всё, — буркнул он и сделал ещё один большой глоток, опустошая чашку до дна. — Он, наверное, твой истинный, да?
— Нет! Не знаю. Не думаю. Я…
Гратин встал. Наклонился к Кесси и, двумя руками приподняв её лицо, осторожно поцеловал в лоб.
— Счастья тебе.
Не говоря больше ни слова, он двинулся к выходу, а Кесси осталась сидеть, сжимая кулаки и силясь понять, что же делать, чтобы не утонуть в накатившей тоске.
Вечером Гратин не позвонил, и в каком-то смысле Кесси была этому рада — говорить с ним накануне встречи с Юргеном она не хотела.
Она без всякой охоты открыла шкаф, раздумывая, что надеть, и тут взгляд её упал на старый чёрный балахон. Впервые за сегодняшний день Кесси улыбнулась — холодно и зло. Решительно сняв мантию с вешалки, она накинула её на плечи и подошла к зеркалу. Смотрелось ничего, и потому Кесси подёргала ворот туда-сюда, пытаясь вспомнить, как же он раньше лежал. Затем несколькими привычными движениями она заплела волосы в косу, обулась в первые попавшиеся ботинки и потопала к выходу.
