Страх не может защитить нас от опасности. Страх – это всего лишь привычка бояться. Если человек привык бояться в определённое время и в определённых обстоятельствах, то как избавиться от привычки? Ответ прост: не подкреплять её, не воспроизводить этот страх раз за разом.
Живушие в комнате ужасов боятся выйти из неё.
Аркадий Давидович
Допустим, наступает определённый час, когда человек обычно находится в панике – например, страх перед возвращением мужа с работы. Что ж, самое время спросить себя: имеет ли смысл бояться, поможет ли это смятенное состояние духа справиться с ситуацией? А если поможет – то чем?
Когда человек понимает, что страх не прибавляет ему безопасности, то интенсивность тревоги естественным образом снижается. Да, дискомфорт ещё не уходит, но это уже и не прежняя паника, лишающая человека всякого здравомыслия и возможности действовать осмысленно.
Теперь время задать себе следующий список вопросов…
Разве от страха вокруг меня вырастут защитные стены? Ответ отрицательный. Разве мой страх способен отпугнуть преступника? Нет. Разве мой страх делает меня сильнее? Нет. Разве мой страх способен предотвратить непредвиденное? Нет, нет и ещё раз нет.
И когда вы таким образом сами себя возвращаете в реальность из мира драматичных фантазий, ваш страх постепенно сходит на нет.
Разумеется, испуг при виде вооружённых «холодным и горячим» оружием людей в тёмном переулке – это не признак тяжёлого невроза. Но не выходить из дома из-за мысли, что там вокруг батальонами ходят бандиты, – это, конечно, серьёзный перебор.
Наши страхи на девяносто процентов относятся к тому, что никогда не случится.
Маргарет Тэтчер
То есть дело в действительности не в том, реальна угроза или нет. Проблема в отношении человека к ситуации: если он считает свой страх оправданным, то он ничего не будет делать со своим страхом – напротив, он станет всячески, пусть и неосознанно, его подпитывать.
В результате сам этот страх и превращает человека в ту самую «жертву», о чём я писал в начале главы: человек, движимый лишь страхом, принимает на себя роль «жертвы», соглашается и дальше играть в эту игру – в эти ужасные «кошки-мышки».
Соглашаясь с ролью «жертвы», человек приносит себя в жертву обстоятельствам. Если же он не готов и не собирается чувствовать себя таким образом, у него появляется возможность для манёвра: теперь он может и сам воспрепятствовать агрессии, и использовать другие ресурсы для самозащиты и восстановления справедливости.
В мире есть и будет насилие, этого риска нельзя избежать полностью. Но именно страх человека перед агрессором превращает его в жертву, и сразу после этого начинается соответствующая игра, те самые «кошки-мышки».
Насилие – последнее убежище некомпетентности.
Айзек Азимов
Про борьбу со страхом мы поговорим чуть дальше. Здесь же пока важно понять, что инструменты борьбы со страхом, являясь универсальными для всех людей, помогут далеко не всем. И не потому, что инструменты плохи, а потому что, пока человек не изменит своё сознание, не выйдет из роли «жертвы», он ничего не сможет сделать со своим страхом.
Глава семнадцатая
Страх за близких
Отдели смятение от его причины, смотри на само дело – и ты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самого страха.
Сенека
У нового времени свои неврозы. В квартире, где я жил с родителями в далёкие восьмидесятые, не было телефона. На всю лестничную площадку был один аппарат. И никто не дёргался, пытаясь каждую минуту выяснить, кто и где из родственников находится.
Если хочешь ничего не бояться, помни, что бояться можно всего.
Сенека
А теперь появился повод для всеобщей истерики: «Почему ты не позвонил?! У тебя же есть мобильный телефон!»
На самом деле у телефона может сесть батарейка, он может зависнуть, его можно где-то забыть, потерять, отключить звук на киносеансе и забыть включить. Вообще, всё что угодно могло произойти…с телефоном. Почему мы думаем, что что-то случилось с человеком? Люди и в самом деле чаще гибнут, отключаются и теряются, чем телефоны?
Почему мы игнорируем эти очевидные вещи? И правда ли сила тревожности, которую мы испытываем за близких, адекватна опасностям современной жизни? Почему нам кажется, что «в любую секунду может что-то чрезвычайное произойти»? Что это за паранойя?
Почему страх так настойчиво шепчет родным: «Звони до потери сознания! Вдруг что-то случилось?!» Конечно, куда логичнее было бы сложить руки в замок и объявить: «Не буду звонить, потому что это невротическое поведение». Но некоторым это сложно – почему?
Давайте приглядимся… Вот вы, будучи «в тревоге за близких», набираете заветный номер телефона, и на том конце вам отвечают: «Всё в порядке!» Что вы испытаете в этот момент? Удовольствие! Как здорово – все живы-здоровы. То есть мы тут только что в своих фантазиях похоронили, а они живы-здоровы. Это же счастье-то какое!
Получается, сначала у человека невротическая тревога, а затем – удовольствие. И что делает с ним это удовольствие?.. Правильно, оно подкрепляет его невротическую тревогу, а человек, таким образом, постепенно формирует у себя специфический невроз.
Это сакраментальное – «А вдруг что-то случилось?!» – на самом деле лишь способ манипуляции. Это демонстрация заботы, которая, конечно, отнюдь таковой не является, потому что:
а) она предмету этой заботы не нужна,
б) она служит только тому, чтобы душенька самого «заботящегося» была спокойна.
В чём смысл оповещать каждый раз родственников и друзей, что ты не умер? Не позвонил, не отметился, повинность не выполнил – значит что? Мёртв! Так что будь любезен звонить и предупреждать.
Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.
Франсуа де Ларошфуко
Как будто нельзя позвонить и сразу после этого умереть. Вот Хемингуэй, например, культурно с женой попрощался: «Спокойной ночи, – сказал, – мой котёнок!» – а через десять минут покончил с собой. Так что, теперь вообще постоянно друг друга «на проводе» держать?
Да, речь на самом деле идёт о постыдном удовольствии: сначала придумать себе ужас – прямо-таки всех похоронить в своём воображении, а дозвонившись, облегчённо вздохнуть: «Боже милостивый, спасибо Тебе!»
