Неудачники сосредоточивают мышление на выживании. Посредственные люди сосредоточивают мышление на повседневных делах. Преуспевающие люди сосредоточивают мышление на прогрессе.
Джон Максвелл
В головах у многих присутствует странная конструкция: «Мы все умные, просто кому-то повезло». И как результат – нет готовности ценить реальные интеллектуальные достижения других людей, их авторские права, интеллектуальный труд как таковой.
Помню, было время, когда пациенты, например, не очень понимали, что время психотерапевта и «разговор с ним» стоят денег.
На самом деле труд врача тяжёл и сложен, поэтому и стоить должен дорого. Но ведь он «просто поговорил», чего – за это деньги брать? Ну, за 10 лет учёбы, например.
Однажды, ещё в середине нулевых, к нам в клинику приехал президент Американской ассоциации гештальт-терапии.
Цена, которую мы платим за повышение профессионального уровня, – ничто по сравнению с той ценой, которую приходится платить за невежество.
Бодо Шефер
Мы с ним мило общались два часа кряду. Он интересовался, как мы лечим, какие научные исследования проводим, какие технологии созданы – в общем, то, другое, третье.
Я рассказывал, он слушал, расспрашивал. А потом и говорит:
– Блестяще! Это один из лучших мировых психотерапевтических центров, – сказал, помолчал и добавляет: – Только профессия у вас вымирающая.
Я буквально потерял дар речи. Потом собрался с силами и давай переспрашивать. А он как заладил, так и повторяет – вымирающая профессия. Ну хоть ты тресни!
С чего вымирающая? Почему вымирающая?! Такой рост психической патологии во всём мире! Самоубийств – ужас-ужас! Депрессия, тревога, психосоматика…
Если мы не знаем, что задача невыполнима, мы вольны действовать так, словно это возможно.
Саймон Хартли
Стал я выпытывать с пристрастием, и он удивлённо так мне объясняет (мол, это и дураку понятно) – дорогая очень профессия, она конкуренции с психологами не выдержит.
Теперь перевожу на совершенно русский язык. Чтобы подготовить настоящего врача-психотерапевта, необходимо обучить его медицине, психиатрии, психотерапии, психологии, психофармакологии, то есть те самые 10 лет. И труд такого специалиста получается золотой.
Да и мозги для такой работы нужны соответствующие, а такие мозги неизбежно будут востребованы в других областях, с другим экономическим потолком. Зачем мучиться с больным за сто долларов, если можно не мучаясь заработать десятки тысяч?
Наше отношение к работе часто сводится к тому, что мы прикладываем много усилий, чтобы срезать углы и сделать как можно меньше.
Михай Чиксентмихай
Прошло пятнадцать лет с того памятного разговора, и я должен сказать, что наш западный эксперт был прав. Люди экономят и идут к психологам, не имеющим фундаментального естественно-научного образования. Уровень помощи там заведомо ниже, но она более доступна по цене, а люди, в целом, богаче не становятся.
Раньше – лет двести назад, триста – всё было более-менее понятно в системе обмена ценностей: есть пища, есть приспособления, помогающие добывать эту пищу, строительные материалы, плюс увеселения для богатых, оружие.
Но большую часть современного продукта не пощупать. У него нет ни срока годности, ни веса. Нет каких-то чётких критериев качества, нет системы мер, которая бы позволила объективно определить, что и в самом деле красиво, что в тренде, что актуально, что обладает потенциальным коммерческим успехом и т. д. Всё становится каким-то зыбким.
И если картины Пабло Пикассо, судя по всему, ещё относительно долго не обесценятся, картины современных художников – даже знаменитых и раскрученных – за десятилетие способны совершить на аукционах весьма опасные ценовые ралли.
Короче говоря, ценность интеллектуальных, креативных, художественных «произведений» весьма условна и нестабильна. За весьма сомнительный логотип бренда крупные компании готовы платить баснословные деньги – миллионы долларов, а за прекрасную книгу могут и двухсот долларов не дать.
Дело не в инструменте, а в том, как мы его используем.
Даниэль Буррус
Политтехнологи зарабатывают столько, сколько лучшему редактору в издательстве или на телевидении и не снилось. Какая уж тут объективность? Прямо скажем, не слишком…
Впрочем, это данность, с которой ничего не поделать. Она может нам нравиться или не нравиться, но она такова. Реальность же необходимо принимать такой, какая она есть, – это железное правило, иначе мы уходим в пространство иллюзии и просто повисаем в воздухе.
Впрочем, то, что мы принимаем реальность такой, какая она есть, не лишает нас права думать и принимать решение – что с ней делать дальше? Бессмысленно причитать. Надо согласиться с фундаментальной неопределённостью ценности интеллектуального продукта.
С другой стороны, ценность человека, производящего или способного произвести такой продукт, с каждым днём только растёт. Мы испытываем дикий дефицит профессиональных кадров в области производства интеллектуального продукта.
Найти человека, который, во‑первых, обладал бы развитым талантом (то есть не в зачатке, а разработанным, натренированным, пластичным), а во‑вторых, умел бы включать голову, когда этого требует задание, безумно сложно. Отыскать иголку в стоге сена по сравнению с этим, право, плёвое дело.
Во все времена выдающихся успехов достигали обычные люди.
Дэн Вальдшмидт
Итак, интеллектуальный продукт – тот самый: без веса и объективной цены – вещь ненадёжная. Причём она ещё и скоропортящаяся – бестселлеры живут год, от силы – два.
Однако же человек, способный производить такой продукт, напротив, представляет собой гигантскую ценность. Да и профессиональная жизнь его измеряется десятилетиями.
Поэтому, если вы такой человек, вы должны понимать, что ценно не то, что вы создаёте, а то, что вы способны создать. Средство производства дороже продукта, а человек в данном случае – это как раз и есть средство производства: инструмент для создания интеллектуального продукта.
Насколько хорошее средство – это покажет даже не продукт, а продажи.
Это тоже надо осознавать: твой продукт может быть замечательным, но… Иоганна Баха благополучно забыли на сто лет, Петра Ильича Чайковского и Джузеппе Верди неоднократно освистывали.
Я уж молчу про бедных художников, которые после смерти озолотили обладателей своих работ, доставшихся им за гроши.
То есть публика тоже может, мягко говоря, промахнуться. Как пошутил однажды Оскар Уайльд: «Пьеса была просто великолепна, только вот публика никуда не годилась».
