— От тебя маслом пахнет, — помимо воли отметил я.
— Я же работаю, — отмахнулась Барби.
— А раньше?
— Раньше форс-мажоров не было. А сегодня конвеерная лента полетела, два рейса прибыло подряд, смена опаздывала, пришлось самой лезть, восхищая публику. Вот.
И показала мне ладонь. Один ноготь сломан, ядрено маслом пахнет и длинная глубокая царапина.
— Ерунда, — сказала она. — Не первый раз, не последний.
Но за аптечкой я сходил, Барби только вздохнула — она ужасно наплевательски относилась к своему здоровью. Даже ужинать не стала, сходила в душ, подождала смиренно, пока я обработаю ссадину и ушла спать. Я даже разочаровался немного — все же ждал её весь вечер.
— Сколько у тебя денег осталось? — между делом спросил я за завтраком.
Барби плечами пожала, задумалась.
— Тысячи две может потратила.
Я подавился ругательством, а она посмотрела на меня и все поняла. Затем полезла в холодильник и посмеялась. А я понять не мог — что тут смешного?
— Аверин, ты как вообще выживал? Вот купил ты молоко, умница. Обязательно было от альпийских буренок брать? Чем тебе наши не угодили? Сыр ладно, он должен быть дорогим. А мясо, Захар? Эта курица что, золотые яйца несла? И ты эти яйца купил, да?
И снова засмеялась. Спросила сколько у меня осталось денег, а я солгал. Ибо нечего тут. Однако оказалось, что еду я купил не только дорогую, но ещё и какую-то… исчезающую. Вот вроде была, а уже нет, причём совершенно незаметно утекла за пару дней. Я сдался и обратился к Барби, и это стоило мне немалых трудов.
— Ань, — позвал я. Назвать её по имени тоже было непросто. — Научи меня ходить по продуктовым магазинам. Только, пожалуйста, не на рынок вашей тёти!
— Только один раз! В качестве исключения!
Надо чаще называть её по имени, но сугубо в личных целях. Помогает. Очередным вечером, после работы мы поехали в магазин. Правда перед этим Барби заставила меня написать список того, что по её мнению мне было нужно. Оказалось, взрослые мужики жрут до хрена всего.
— Уж поверь мне, — вздохнула Барби. — За неделю съешь. Уж я то знаю, я замужем была.
Упоминание о её замужестве неприятно царапнуло. По магазину мы шли рядышком, но с отдельными тележками. И платить намеревались каждый за себя.
— Макароны, — сказал я и потянулся к пачке.
— Нет, я понимаю, что ты голубых кровей и в тебе аристократ помер, Захар, но… Давай ввиду обстоятельств купим не феттуччине, а вон те спагетти? Бери, хорошие, я сама покупаю…
Я потратил те же полторы тысячи, но еды купил заметно больше. Господи, до чего докатился.
— Спасибо, — поблагодарил я уже в машине.
— Мотай на ус, аттракцион невиданной щедрости уже закрыт.
Ехали мы в моей машине, выбирались шурша пакетами, и по закону подлости наткнулись на соседа. С женушкой. Она даже в ладоши захлопала, так умилилась.
— Умный человек ваш дед, — восхищенно присвистнул Сергей Васильевич.
— Упокой господь его душу, — мрачно отозвалась Барби.
И потащились домой под их бдительным и взглядами. Мы и правда до безобразия походили на добропорядочное семейство. На несколько дней у нас воцарилось очередное затишье — хрупкое перемирие. Мне даже стало не доставать колких выпадов Барби — ей словно не до меня стало. А я через эти несколько дней вдруг понял, что сколько не экономь, деньги уходят. Осталось всего несколько тысяч, а я, как назло, помотался по области и топливный маячок уже начал подмигивать.
— Ань… — протянул я.
— Чего надо?
Но как-то знаете, вяло откликнулась, без энтузиазма. Словно о другом думает.
— Займи тысяч пять. Я тебе с процентами верну, как только станет можно.
Барби показала мне средний палец, напомнив вдруг, что не всегда была такой паинькой, как сейчас вот. А у меня на следующее утро дилемма. То ли заправиться на последние деньги, и ехать нищим, но на собственном джипе, то ли поехать на автобусе, но остаться при финансах. И да, я решился, только гуглить пришлось где остановка и на чем ехать. И выйти пораньше, чтобы глубины моего падения никто не видел.
Это было ужасно. Автобус пробуксовывал по снегу, визжал, скрипел, стонал, но пер на скорости явно для него непредназначенной. На каждой колдобине меня бросал на девушку, что стояла рядом. Нет, она была вполне ничего, и на меня поглядывала благосклонно, и вовсе была не прочь меня падающего ловить, но как-то я привык иначе знакомиться. Домой решил идти пешком, от греха, но смог только одну остановку — тротуары чистили так себе и грязного снега набилось полные ботинки.
— Ты куда это — удивилась утром Барби.
Погода была дрянная, ветер дул так, словно планировал сдуть с меня скальп. И вышли мы одновременно, хотя я оттягивал время сколько мог. Удивилась она недаром, я прошёл мимо своей машины и потопал в сторону остановки.
— На работу.
— Не дури, — поняла в чем дело она. — Садись, подвезу.
Я не хотел. Я сильнее и выше всего этого, тем более — крошки Барби. Но, блядь, автобус! Это просто филиал ада на колёсах. И я залез в крошечную красную машинку.
— Только высади подальше, — попросил я. — Чтобы не видели.
— Позер, — хмыкнула Барби. И без перехода продолжила — я не беременна.
Я чуть воздухом не подавился от неожиданности.
— Отлично, — сидим в машине, и как-то неловко. Наверное нужно что-то сказать. — А вообще как дела?
— Устала. Простыла немного, знобит…
Так мы катались несколько дней. Я выходил за два здания и шёл к офису пешком. А потом одним прекрасным утром, которое вообще то было ужасным и промозглым, Барби не вышла утром из комнаты. Я ходил и шумел. Кот орал. Мы старались, хотя я и помнил, что легче мёртвого разбудить, чем Барби, если она настроена спать. Но работу то она не пропускает! Решившись я постучал к ней, а затем и заглянул. В комнате прохладно, как и во всей квартире — ветра выдули все тепло. Темно, шторы она задернула, и я вижу, как занавеску шевелит сквозняком. Барби лежит свернувшись клубочком.
— А, это ты, — тихо сказала она, словно кто-то другой мог войти. — Я не поеду, ключи возьми к кармане.
— Ты чего это?
— Холодно что-то…
Я решительно прошёл и прикоснулся ко лбу — кипяток. Заставил выпить пару таблеток. Уточнил, не нужно ли вызвать врача. А затем — уехал. Что я мог сделать? Мы по сути чужие люди. До вечера и не вспоминал о ней, разве только когда ехал домой в маленькой красной машинке, которая жрала так мало бензина. В квартире темно и тихо, но Барби дома. Кухня девственно чиста, она не готовила, но котенок покормлен, хоть и явно страдает от дефицита внимания.
— Ты как? — заглянул я.
