— Дорогие молодожёны! — торжественно начал дед. — Жаль, что меня нет рядом с вами, конечно, я был богат на внуков, но был бы просто счастлив принять на руки ваше дитя. Вы словно объединили две семьи, мою и моей любимой Нади. У нас детей не вышло, но на вас я очень рассчитываю. И я уверен, что вас просто переполняет счастье. А счастьем нужно делиться. Со всеми близкими и родными, с друзьями…. Поэтому я хочу, чтобы в этом месяце вы собрали застолье. Не в ресторане, нет, это было бы слишком просто. На моей даче, она наверное соскучилась по людям, бедняжка. Я хочу, чтобы это был настоящий, семейный, домашний праздник. Список гостей, которых вам нужно позвать обязательно я приложил. И помните — счастьем нужно делиться.
Сосед замолчал и многозначительно на нас посмотрел. Я подумал — что такого? Ну, приедут все, нажрутся, разъедутся. А Барби выхватила список гостей и торопливо пробежала его глазами.
— Пиздец, — сказала она. — Здесь все. Тётя Валя. Верка. Серёга. Вовка наверное будет орать «горько»… Сергей Васильевич, заставлять человека проживать заново самые гадкие этапы жизни несправедливо. Может я месяц поголодаю?
— Условия придумывал не я, — развёл руками он. — Я лишь проконтролирую, как пройдёт исполнение.
Дверь за ним закрылась. Барби выглядела задумчивой. С чего бы это? Она не горит желанием встречаться с многочисленной родней? Странно, её же все любят… Но обо всем этом я решил подумать позже. Гораздо позже. Судя по всему от своих намерений Барби не отказалась, так как прихватила свою сумочку и пошла к выходу. А я… прихватил Барби. Перекинул через плечо понёс в комнату. Она верещала что-то, ругалась, долбила меня кулаками по спине. Фоном вторила соседка стуком по батарее — она вообще не очень нас любила после короля и шута.
Я же бросил Барби на постель, даже не заморачиваясь тем, чтобы снять с неё сапоги и шубу. Сейчас затрахаю до изнеможения, так чтобы сил на прогулки не осталось. Только сначала надругаюсь над платьем. Я рванул тонкую ткань, она послушно затрещала.
— Придурок, — простонала Барби. — Я его завтра в магазин вернуть хотела!
А сама обняла меня крепко, и руками, и ногами, кажется — не вырваться. Хотя, не больно и хотелось.
Глава 21. Аня
Палец Захара скользил по моей голой спине вычерчивая какие-то сложные геометрические фигуры. А может он просто писал, как сильно меня ненавидит. Так сильно, что не может оторваться от моего тела. Тепло. Нагота больше не смущает, кажется естественной. Вообще отлично, только мысли гложут и спасу от них нет.
— Чем это тебя так пугает? — спросил Захар. — Подумаешь, семейный ужин.
Я села в постели, потянулась за футболкой. Посмотрела на него пытливо. Он притворяется таким идиотом, или так оно и есть? Или ему просто настолько все равно?
— Я бы лучше ещё один месяц просидела без денег, совсем без ничего, на хлебе и воде, чем изображать счастье перед этой сворой.
Я хотела уйти, но он не позволил. Прижал к себе, вынудил уткнуться лицом в грудь, погладил по волосам. Я не хотела покоряться, я бы встала из принципа, но блин… приятно же. Ещё немного полежу и точно уйду в свою кроватку.
— Тебя все любили, — я слышала в его голосе улыбку. — Раньше этот факт мне досаждал, сейчас я пожалуй с ним смирился, но твоих страхов не понимаю вовсе.
Говорить о сокровенном, уткнувшись носом в мужской сосок, как-то вообще несерьёзно, поэтому я все же высвободилась, надела таки футболку.
— Думаешь моё детство было лучистым? Да меня растили куклой. Маме нравилось в меня играть, наряжать в красивые платьица, повязывать банты, хвалиться тем, какая я у неё красивая и нарядная. Я её не виню, пожалуй и сама не устою, если у меня когда-нибудь родится дочь. Но… мама меня любила. А все остальные нет. И да, я была ябедой. Я крутилась, как могла. Никто не любил меня только за то, что я милая и у меня длинная светлая коса. Я научилась царапаться улыбаясь, и тебе за это спасибо тоже. Тебе было куда легче. Ты всегда такой был… выше нас и нашей мелкой грызни.
Он засмеялся. Поднялся и нагим пошёл на кухню — курить, вот ведь дурная привычка. Я поневоле залюбовалась крепкими мужскими ягодицами и подумала о том, что несправедливо то, что такая отличная задница досталась мужчине, который меня ненавидит. Ну и пусть. Я даже цапнула за неё пару раз, и мне за это почти ничего не было… А при мысли о том, какая кара меня настигла, внизу живота стало тепло. На меня напала сексуальная озабоченность ранее невиданных мной масштабов.
— Для меня вы все были с другой планеты, — громко сказал с кухни Захар, я завернулась в одеяло и пошла за ним следом. — Я не знал, как к вам подойти. Вы были… такими обычными и этим непостижимыми. Я не умел дружить, я стеснялся, я не знал, как подобрать слова, чтобы начать разговор, а вы… смеялись и мутузили друг с друга с такой лёгкостью, что я ненавидел вас и завидовал вам.
И мне стало его жаль, этого высокого и сильного мужчину, который курил в форточку, а я разглядывал его отражение в тёмном стекле. Да, ему явно моя жалость не нужна, ему нужно моё тело, но жалеть сильных это право любой женщины.
— Кое-что нас объединяет, — мягко заметила я.
— Что?
Он обернулся и я увидела, что его глаза смеются. Вот ведь козёл!
— То, что мы оба ни за что не хотели бы окунуться обратно в детство, а дед нас к этому принуждает.
— Ничего, — сказал Захар. — Мне тридцать. Я большой уже мальчик, и умный. А ты… красивая.
Я толкнула его в бок за обидную колкость.
— Мы справимся, — продолжил он. А потом потянул меня к себе, одним движением снял с меня футболку… — А теперь немедленно жалей меня, женщина. Я же вижу, как тебе хочется. Но только в постели.
В постель он меня и понёс. Право слово, когда эти сумасшедшие, дурные месяца закончатся, я буду скучать по ним, их придётся выдирать из меня с корнем. И по нему я буду скучать, по этому невозможному мужчине.
Следующим утром была суббота. Таксовать Захар бросил, можно было бы не спеша приготовить завтрак, заняться сексом, поссориться из-за ерунды… словом провести обычное утро выходного дня, но мы поговорили и преисполнились решимости. У нас не так много времени, неизвестно, в каком состоянии дача деда, поэтому нужно поехать и все осмотреть. Решить, как проводить сей сабантуй, а затем сесть за обзвон родни. Хотелось деду собрать всех за одним столом — соберём.
— Возможно раньше им было на нас плевать, — сказал Захар. — Но теперь они нам завидуют. Кто-то так даже ненавидит.
Я подумала о Верке и недовольно сморщилась. Видеть её откровенно не хотелось, но кто бы меня спросил? Вскарабкалась на пассажирское сиденье огромного чёрного джипа и рукой махнула.
— Ты меня ненавидишь, — усмехнулась я. — А я с тобой трахаюсь. А Верку мне всего один вечер потерпеть, вообще проблемы не вижу. Поехали уже…
Я давно не бывала на даче деда, несколько лет. А зимой и раньше ездила нечасто, и теперь с трудом узнавала знакомые места. И радовалась им, как старым друзьям. Вон излучина реки, мы туда купаться бегали. Вот старая берёза, я под ней первый раз поцеловалась. И вообще наверное хорошо дед придумал с этим семейным сборищем…
