За окном плыла деревня, во времена моего детства она бурлила жизнью, сейчас многие дома стоят заколоченными. На дачу деда, которая стоит чуть в стороне вела едва заметная в снегу колея.
— Не проедем, — скептически произнесла я.
— Это монстр, — погладил ладонью руль Захар.
Я плечами пожала — чем бы дитя не тешилось. Пусть играется себе. Машина окончательно увязла, когда до темнеющей впереди громады дома осталось совсем немного. Надсадно выла, пробуксовывала колёсами, дергалась рывками, но все впустую. Встала намертво.
— Я толкать не буду, — предупредила я.
Захар скептически осмотрел меня, от пушистой розовой шапки до сапожек на шпильке и покачал головой.
— А я то надеялся, что ты меня вместе с машиной на руках до дороги донесешь. Я
фыркнула и вылезла наружу, сразу провалившись едва не по колени в сугроб. Взвесила на ладони тяжёлую связку ключей и пошла к дому, в котором из года в год проводила почти все лето, не считая школьных отработок и поездок с семьёй на море. Даже неожиданно волнительно стало, в горле пересохло. Поднялась по крутым деревянным ступеням, остановилась. Затем отломила кусок сосульки, что висела с крыши веранды и засунула её в рот, от холода свело зубы.
— Стремительно впала в детство? — спросил Захар и я кивнула. — Лопату мне поищи, моя никуда не годится.
Крыльцо, несмотря на то, что под навесом, тоже засыпано снегом, и несмотря на то, что замки со скрежетом отперлись, дверь открыть не получается из-за сугроба. Помогать чистить снег нет никакого желания, поэтому я залажу на перила, сосу сосульку и терпеливо ожидаю, когда Захар откопает дверь своей игрушечной лопаткой.
— Мало болела, — недовольно ворчит он. — Выбрось гадость немедленно!
У ответ я показала ему язык, и правда, уже основательно замерзший. Захар подошёл ко мне, посмотрел в глаза — на своём насесте я почти с ним вровень ростом. А потом легонько толкнул меня в грудь. Секунда дикой паники, неконтролируемого падения и я шлепнулась спиной в снег, к счастью, мягкий.
— Подлец! — высказалась я Захару, который показался сверху, и залепила ему в лоб снежком.
Внутрь дома мы попали ещё нескоро и насквозь мокрые. Сначала дом, до последней половицы знакомый с детства даже испугал. Все окна зашторены, полумрак, пыль, холод. Я поежилась и первый шаг сделала с осторожностью.
— Здесь как будто несколько лет никого не было, — тихо сказал Захар.
— В последние пару лет дед никого не узнавал, жил в хорошей клинике… после того, как умер его пёс. Здесь и правда давно никого не было, и желание деда вдохнуть жизнь в старый, но любимый дом меня не удивляет.
Прошла к окну и дёрнула шторы в стороны, впуская в комнату яркий солнечный свет и тревожа клубы пыли. Затем пару раз чихнула и растерянно огляделась. С чего начинать?
— Холодно, — спохватился Захар. — Надо включить отопление, а там такая сложная система…
— Я инженер!
— Помню-помню. Самолётный.
Я обиженно вскинула голову и пошла в котельную. Разобраться было не сложно, только все бестолку — газ был отключён, нужно будет звонить, подключать, это явно все не на один день. Захар гремел где-то в глубинах дома, а я утопая в сугробах пошла в баню. Рядом с ней всегда стояла пленница полная дров, а обычная печка в гостиной имелась. Когда Захар, с ног до головы пыльный вернулся я пыталась разжечь огонь.
— Заслонку нужно открыть, — фыркнул он. — Инженер.
С собой у меня имелся горячий чай в термосе, мы сидели возле печки, которая, по правде, грела еле-еле и молчали. Думали, каждый о своём, а может даже — об одном и том же.
— Столы поставим в гостиной, — сказала я. — Скатерти сейчас заберём в химчистку. Я меню составлю, горячие блюда закажем в ресторане, зря я что ли замуж за миллионера выходила.
— За мусорщика, — напомнил обидчивый Захар.
— Очень богатого мусорщика, — поправила я. — Особенно, в перспективе.
Захар фыркнул, я отхлебнула чай. Ступни я прислонила прямо к горячему боку печи и теперь наслаждалась теплом — с одной стороны печка, с другой Захар.
— Знаешь, — вдруг протянула я. — У нас все так хорошо и спокойно, словно не взаправду.
— И?
— Мне кажется, что-то случится. Такое, что все испортит. Всегда так и случается.
Он чуть отодвинулся, чтобы в глаза мне заглянуть. Я остро поняла — и правда, случится. Иначе и быть не может, ну, не бывает любви до гроба, уж не с Авериным точно. И стало вдруг шемяще грустно, я даже носом шмыгнула расстроившись.
— Две месяца, — сурово отрезал бессердечный Захар.
— Уже прошли, — развела руками я, и хлюпнула носом уже с полным на это законным правом.
— Ну все, будем лечить тебя всеми доступными методами.
И полез снимать с меня носки с таким решительным видом, словно от того, избавит ли он меня от них зависит спасение мира.
— Эй, ты чего?
— Ты хочешь заниматься сексом в носках?
Я попятилась прочь и носки у него свои отобрала, надела обратно встала и вскинула руки, демонстрируя комнату вокруг. Большой стол тёмного дерева, вышитые тётей салфетки на всех поверхностях, старые фотографии на стенах.
— Нет, — сказала я. — Это просто какое это извращение заниматься тут сексом. Я не буду.
— Тогда ищи нормальную лопату, — развёл руками Захар. — Откопаем машину и поедем трахаться домой.
И ушёл греметь в кладовке, справедливо рассудив, что я ему ничего не найду. Я снова села у печки, только теперь к ней спиной прислонилась. Тёплая. Вечерело уже, а в огромном холодном доме перегорели почти все лампочки, этим тоже нужно заняться. Темно. Я уже успела подняться в комнату, которую занимала раньше, полежала в пыльной постели, вспомнив с грустной улыбкой все мечты моих восемнадцати лет. Грешные, сладкие. Частично, благодаря деду все же воплощённые в жизнь. Затем упаковала ворох скатертей, которыми будем застилать столы. Надеюсь, большая часть «родни» от посещения мероприятия откажется.
Захар ушёл на улицу, я точно это знала, только недавно выглядывала в окно, видела, как он сражается с сугробом, пленившим его монстра. Дома — тихо. И напомню, к тому же, темно. Внезапно мне стало неуютно. Страшно. Со стен смотрят фотографии умерших давно людей, их тёмные взгляды суровы и не обещают ничего хорошего. Я поежилась, подошла к окну, посмотрела. Машина терялась в сумерках и возле неё совершенно точно никого не было. А вот в глубине дома кто-то был, это я осознала внезапно, просто почувствовала чье-то присутствие. Захар не входил, ключей от чёрного входа у нас не было, а входная дверь все это время была в зоне моего внимания.
— Захар? — Позвала я.
И тишина. А потом где-то скрипнула половица. Старые дома имеют привычку наплевать скрипами и шорохами о былых временах, но скрипнуло точно под чьей-то ногой. Ещё раз посмотрела в окно. Подумала вдруг, что до деревни придётся бежать по вязким сугробам, а ноги у меня конечно красивые, но не так чтобы быстрые.
