Она встала, поправила картину, криво висевшую на стене, сделала пару энергичных наклонов и махов руками, чтобы успокоиться, и вновь села за стол. Передавали очередной блок новостей.
– Близкий друг Петра Кузнецова, пожелавший остаться неизвестным сделал заявление…
Диктор по-прежнему старался сохранять профессионально-нейтральную интонацию, однако по сдержанному ликованию в голосе Лина догадалась: ожидается сенсация. Тем временем радиоведущий продолжал:
– По словам близкого друга Петра Ивановича Кузнецова, пожелавшего остаться неизвестным, депутат недавно прошел диспансеризацию, которая не выявила серьезных проблем с сердцем. Кузнецов не злоупотреблял спиртным и никогда не пил алкогольные напитки в компании незнакомых людей. По версии все того же анонима, собутыльники, с которыми умерший был хорошо знаком, незаметно добавили в пищу или в напиток Петра Ивановича яд, спровоцировавший остановку сердца. В распоряжении спецслужб такие яды давно имеются. Несколько знакомых Кузнецова, также пожелавших остаться неизвестными, сообщили, что у депутата было немало врагов, в том числе, в спецслужбах, в связи с чем версия отравления не является фантастической.
«Кузнецов, Кузнецов…», – пробормотала Лина. Обычная фамилия, весьма распространенная на родных просторах, почему-то взволновала ее. Стоп! Лина тряхнула чашкой, и большая капля кофе выплеснулась на скатерть. Она промокнула лужицу салфеткой и вспомнила. Иван Кузнецов – ну, конечно! Так звали заведующего отделом фотоиллюстраций журнала «Страна Советов», погибшего в середине девяностых при невыясненных обстоятельствах. Уж не сын ли Ивана Кузнецова тот умерший на ее глазах депутат? Нет, вряд ли. Это выглядело бы слишком странным совпадением. Впрочем, в жизни все бывает.
В «Стране Советов» Лина работала почти три десятилетия назад. С одной стороны, журнал был форпостом советской пропаганды для стран Запада, а, с другой, направленность издания предполагала, что сотрудники должны быть информированы о реально происходящих в мире событиях. Все это определяло довольно свободный, по сравнению с партийной прессой, стиль поведения.
Лина налила еще кофе и глубоко задумалась. Лента памяти стала разматываться стремительно, словно кто-то включил режим обратной перемотки. Советская эпоха, казалось, давно и безвозвратно, словно Атлантида, скрывшаяся в водах времени, начала всплывать в памяти Лины со всеми подробностями, словно все было вчера. День за днем, месяц за месяцем…
Наш человек в Париже,
середина восьмидесятых
Иван Кузнецов выглядел моложе своих лет, хотя к концу горбачевской Перестройки приближался к семидесяти. Худощав, подтянут, ироничен. Говорили, что в шестнадцать лет Кузнецов пошел добровольцем на войну, участвовал в наступательных операциях, снимал фронтовую жизнь в десантных войсках и в штурмовой авиации. Старенькую, но надежную кинокамеру «Кинап» ему подарил легендарный кинооператор Роман Кармен. Кузнецов совершил десятки боевых вылетов на самолетах «Ил-2» и «Ил-10», во время которых одновременно был стрелком и кинооператором. Имел боевые награды. Одним словом, легендарная личность.
Так, как Иван Петрович, в Советском Союзе одевались только избранные. Дорого и элегантно, хотя и по-европейски сдержанно, без азиатских излишеств. Импортные рубашки, кокетливые шейные платки, подогнанные по фигуре пиджаки и брюки… Все это довершало образ западного дэнди, которому незнакомы длинные очереди к пустым отечественным прилавкам, утренняя толкучка в холодных автобусах – одним словом, унылый быт эпохи перестройки. Одежда Кузнецова была из другой жизни и из другой ткани – английский твид, египетский хлопок, индийский шелк, турецкая кожа… Немыслимую в то время роскошь Иван Петрович привозил из капстран, в которые наведывался с удивительным постоянством. Лина каждый раз робела под пристальным взглядом франтоватого завотделом фотоиллюстраций, члена редколлегии «Страны Советов» и старалась быстрее ретироваться на четвертый этаж, где располагалась детская редакция. Там все и одевались демократичнее, и общались друг с другом без всякого снобизма.
– Кузнецов опять во Францию собрался, – шипел фотограф Семен Людов, столкнувшись с Линой в коридоре. – Давно Париж его колхозную морду не видел! Заждались, блин, Ваню Елисейские поля.
– Интересно, кому он в ЦК подарки из-за границы привозит? – задавал риторический вопрос другой фотокор, Валентин Мушаткин. Он вечно всем завидовал и подозревал каждого сотрудника «Страны Советов» в родственных связях с ответственными работниками ЦК КПСС. Кузнецова он давно взял на заметку и частенько сообщал Лине шепотом:
– Кто-то там, наверху, его персону явно лоббирует. Это ж надо, наше государство столько валюты на европейские прогулки этого бездарного фотика тратит! Где это видано – на выходные в Париж прокатиться… Нехило, правда? И хоть бы один толковый кадр из командировки привез, только тряпки и цацки для любовницы!
– Пожалели бы старика! Тяжело ведь аппаратуру по миру таскать, – притворно сокрушался фотограф Степушкин.
Помощник главного редактора Ирина Петрова, когда сотрудники пытались расспросить ее о Кузнецове, кокетливо улыбалась и демонстрировала очередной милый сувенир, привезенный фотографом из загранкомандировки: шейный платочек, красивую авторучку, дамский блокнотик или еще какой-нибудь симпатичный, ни к чему не обязывающий презент.
«Выпускают человека в Париж, значит так надо», – говорила она, на секунду оторвавшись от модного журнала, который обычно листала, снисходительно поглядывая на вопрошавшего.
Защитников у Кузнецова было немного. Большинство фотохудожников журнала «Страны Советов» думали примерно так же, как Людов, Мушаткин и Степушкин. Еще бы! Работы журнальных фотомастеров украшали престижные фото-биеннале, получали призы на международных конкурсах, лучшие работы отбирались для подарочных альбомов, которые вручали членам иностранных делегаций. И при всем при этом мэтрам доставались командировки лишь в «страны социалистического лагеря». Иван Кузнецов тем временем регулярно летал в европейские столицы, в страны Латинской Америки и в США, даже в Египет, что по тем временам было немыслимой экзотикой.
В разгар перестройки, когда во всем мире зазвучало русское слово «glasnost», в моду вошли громкие разоблачения и «срывание масок». Редакция «Страны Советов» не осталась в стороне. Отдел фотоиллюстраций почти в полном составе подписал гневное письмо «наверх». Объектом разоблачений стал, разумеется, Иван Кузнецов. Несколько добровольцев отвезли депешу прямиком на Старую площадь, в экспедицию ЦК КПСС, где вежливые сотрудники в штатском принимали под расписку письма трудящихся. Поговаривали, что кое-кто из лучших перьев «Страны Советов» бескорыстно помог мастерам объектива и вспышки написать пламенный текст, затем отредактировал его и исправил стилистические и грамматические ошибки. Единственным условием, которое выдвинул неизвестный автор, была полная анонимность. В общем, о его имени всем оставалось только гадать.
Текст письма представлял собой типичный донос:
«Мы, фотокорреспонденты журнала «Страна Советов», являемся лауреатами престижных международных фотоконкурсов и постоянными участниками международных фотовыставок, – говорилось в письме. – Однако нам крайне редко удается выезжать в страны Запада, хотя там хорошо знают и высоко ценят наши работы. Между тем, малоизвестный в профессиональном сообществе Иван Кузнецов ежемесячно командируется руководством журнала в столицы европейских капиталистических стран и в страны Латинской Америки. Фотоработы Ивана Кузнецова не заслуживают того, чтобы государство тратило валюту на его вояжи по всему миру. Просим сектор печати ЦК КПСС разобраться в нездоровой политике, которую проводит руководство редакции».
