Я понимаю, что должна прекратить происходящее, что это будет самым правильным поступком в моей жизни, но ничего не могу с собой поделать, я пропала еще там, на пороге, поняв насколько сильно Мирон хочет меня.
Я кладу руки на его плечи и мне кажется, что они подрагивают, мужчина проводит языком по моим складочкам и мы с ним в унисон громко выдыхаем, я издаю протяжный стон, а он то ли хрип, то ли рык.
Его руки на моих бедрах сжимаются, а язык начинает сладострастный танец. Я сжимаюсь и пытаюсь свести ноги, это слишком остро, это слишком запретно и в то же время, я притягиваю Мира к себе еще ближе. Я не хочу чтобы он останавливался.
Как же мне хорошо. Боже, как же мне хорошо.
— Ева, Ева… — бессвязно шепчет он, целует внутреннюю сторону моего бедра, касается меня языком и трется носом, — тебе хорошо?
— Да… — хнычу я, мне хочется, чтобы он вернулся, я хочу чтобы он опять ласкал меня там, именно там, — Еще… пожалуйста…
И он возвращается, всасывает в себя мой клитор и я цепляюсь руками за его волосы, натягивая короткие прядки. Это так божественно.
— Не могу. Ева. Не могу больше.
Мир, оказывается рядом и целует мои скулы, слишком чувствительную грудь, он легонько касается моего вздрагивающего живота.
— Я сдохну если не почувствую твою влажность изнутри. Ты такая вкусная, Ева. Какаа-а-ая же ты вкусная.
Он входит в мой рот языком, трахоя меня им. И я готова, я уже ко всему готова.
Мирон разводит мои ноги и проводит головкой по моим истекающим соком складочкам, я пытаюсь простонать, но парень ловит каждый мой вздох. Он словно дышит моим воздухом, лишь тем, который я, пропустив через свои легкие, выдыхаю.
Мирон проводит членом туда-сюда, чуть-чуть погружаясь в меня краем головки. Я замираю в ожидании, но мужчина, словно, поддразнивая выходит и опять начинает эти поступательные движения, размазывая влагу. Кажется, что даже простыни подо мной мокрые, настолько я влажная, настолько я безумна, настолько сильно изнемогаю от желания.
— Пожалуйста…
— Что? Что, Ева? Что, моя хорошая? — он отрывается от моего рта и проводит носом по шеи, часто вдыхая в себя мой запах, как ненормальный.
— Войди в меня, пожалуйста, — задыхаюсь от стыда, но все же шепчу столь порочные слова.
И Мирон входит, одним резким толчком, до самого упора, растягивая меня под себя, и вырывая из меня стон боли.
Я впиваюсь в его плечи ногтями, между ног все горит и жжет, возбуждение уже готово раствориться, рассеев волшебный момент происходящего. Но мужчина замирает и начинает судорожно покрывать мои губы быстрыми поцелуями.
— Тише, малыш, тише. Тебе нужно привыкнуть ко мне. Может быть больно некоторое время, это нормально, — хрипло выдавливает он из себя, будто давится этими словами и ему больно их произносить. — Сейчас я побуду в тебе еще чуть-чуть и ты привыкнешь, — он проводит языком по моей щеке, слизывая слезу, о которой я и не догадываюсь.
Когда мои глаза успели стать влажными?
— Вот так? — спрашивает парень и легонько двигается во мне, облизывая при этом мои губы. — Так? Как, Ева?
Я прислушиваюсь к собственным ощущениям, уже нет того огня, но жжение никуда не пропадает, зато теперь мне приятно чувствовать себя наполненной, это так странно и необычно.
— Все хорошо, — я провожу рукой по его скуле, челюсть Мира напряжена настолько, что он мне кажется каменным. Идеальный мужчина высеченный из гранитных пород. Глаза, которого закатываются, стоит только ему услышать мои слова.
И Мир сразу же начинает двигаться.
Сначала медленно, плавно, неторопливо, но с каждой минутой его движения становятся все приятнее, все быстрее, я расслабляюсь и сама не замечаю как начинаю двигать бедрами в такт ему, подстраиваясь, принимая его в себя.
Мирон закидывает мои ноги к себе на плечи, растягивая меня по новой. Внутри от такого острого и глубокого проникновения начинает что-то сжиматься, я часто дышу, чувствую, как на мой лоб и грудь скатываются капельки пота. Обнимаю мужчину, движения которого ускоряются в каком-то неимоверном темпе, Мир вздрагивает, погружаясь в меня до основания, и, кажется, я слышу его тихий стон. Такой мягкий и беззащитный, слово он страдает от боли. Все во мне отзывается на этот звук и я сжимаюсь вокруг члена Мира, подрагивая и дрожа всем телом. Я кончаю и с хрипом произношу его имя.
— Мирон… — протяжно повторяю опять, задыхаясь. Я по-прежнему не могу справится с поглотившим меня удовольствием и не сразу замечаю как напрягается мужчина.
Не понимаю как, но чувствую, что между нами словно опускается завеса. Настоящая стена разделяющая нас.
Я начинаю дрожать от холода, ничего не понимая.
Мир коротко целует меня в губы, словно успокаивая, накрывает одеялом и быстро спрыгивает с кровати.
Я хочу спросить его, куда, но язык словно прирастает к небу.
— Я быстро, малышка, после такого мне срочно нужно покурить.
Что за бред? Он же не курит.
Мир по-прежнему голый, разворачивается и уходит, словно сбегает. А я хочу закричать, но не могу. Язык все так же не шевелится, а разум никак не может начать работать, чтобы подсказать мне, что же пошло не так. Что я сделала не так.
Глава 19
Ева
Мир возвращается, когда я уже хочу встать и выйти. Мне надоедает лежать и ждать непонятно чего, поэтому когда Мирон заходит в комнату и забирается ко мне, прижимая к себе, я не упускаю возможность и спрашиваю:
— Почему ты ушел?
Слова звучат как-то сдавленно, да и обстановка никак не хочет разряжаться.
— Курил, — Мирон прижимается губами к моей спине и легонько ведет по ней щекой, а я не могу не думать о том, что он не курит.
— Ты не куришь, — возражаю я и жду… боже, я не знаю чего, но ожидаю его ответа.
— Не курю, — соглашается он. — У меня даже сигарет нет. Но они есть у Кира, и я взял одну. Не переживай ты так, я просто могу покурить после секса, но не испытываю зависимости. Честно.
Его слова звучат убедительно, и я даже готова ему поверить, но… но я не могу. Мирон… тот Мирон, которого я знала, о котором по крупицам собирала информацию. Я не кстати вспоминаю фразу, брошенную Киром: “Мирон никогда не возьмет в рот сигареты”.
— Я что-то сделала не так? — дрожащим от волнения и обиды голосом спрашиваю у парня. — Скажи мне.
— Все хорошо. — Его рука скользит вверх по моему животу, добирается до груди и задевает чувствительные соски. — Ты совершенная, Ева. Давай отдыхать, — он притягивает меня ближе и утыкается носом куда-то в район шеи.
Я пытаюсь уснуть, но гулко бьющееся сердце и мелкая дрожь не позволяют сделать этого. Не знаю, сколько лежу так, но мне таки удается уснуть. Пусть под тревожные мысли и полное непонимание происходящего, но я в объятиях любимого человека и это успокаивает.
