— Не ребенок. Ты. Нас ты изменила.
Я молчу, переваривая полученную информацию. Слабо верю в то, что это правда, потому что они были обычными до тех пор, пока не узнали о ребенке.
— Мы думали, что ты простая шлюха, Юля. Та, кто с радостью прыгнет в постель к двум мужикам. Может, оно так и есть, но…
Сама не понимаю, как взмахиваю рукой и опускаю ладонь на его щеку. Раздается звонкая пощечина, взгляд Егора тут же меняется на яростный и злой, но меня это не останавливает. Я замахиваюсь еще раз, но мужчина перехватывает мою ладонь, прожигая потемневшим от страсти взглядом, притягивает к себе и впивается яростным поцелуем. Кладет руку на мой затылок и с силой вжимает в себя, заставляя приоткрыться мои губы.
Вторая рука проникает под мою блузку, а пальцы проходят по позвонкам, вынуждая тело покрыться мурашками. Я вздрагиваю, но пытаюсь оттолкнуть мужчину от себя, упираюсь кулачками в его широкие плечи, но у меня не выходит. Он стоит скалой мышц и не двигается, прижимает меня к себе и целует так, что коленки подгибаются. Я так давно мечтала о его губах.
Наверное, именно поэтому тело посылает меня на три веселых и живет отдельной жизнью. Руки сами тянутся и обхватывают мощную шею, а губы порочно вгрызаются в желанный рот. Как бы я не врала ему и себе, что не хочу его, желание, стремительно разгорающееся внизу живота, доказывает обратное. Я теку под ним и чувствую себя последней шлюхой, потому что не могу противиться тому, что он делает.
А он, ни много ни мало, ловким движением расстегивает лифчик и пробирается рукой к груди, накрывает ее ладонью и умело зажимает сосок между пальцами, вырывая хриплый стон из моего рта.
Глава 20
Егор
— Ты же хочешь меня, — хриплю голосом прокуренного старика, — хочешь меня, Юля.
Черт, мне нужно ее признание. Я хочу, чтобы она раскрыла свой порочный рот и сказала “Да, хочу” или “Трахни меня, Егор”. Я до сих пор помню, как неуверенно, но смело она обхватывала мой член губами. И, будь я проклят, хочу повторения.
— Ну же, — подталкиваю ее к признанию, расстегивая пуговицы на рубашке и освобождая ее округлившуюся грудь от лифчика. — Давай, скажи это.
— Нет.
Стерва с ядовитым языком. Хочет меня, но все равно противоречит себе.
Подхватываю ее под ягодицы и усаживаю на стол. Утыкаюсь членом в ее промежность и толкаюсь бедрами, вырывая из ее горла хрип удовольствия. Отрываюсь от ее губ и втягиваю в рот сосок, обвожу ореолу языком и слегка прикусываю, краем глаза замечая, как ее совершенное тело покрывается мурашками.
Она — смесь порока и целомудрия. Ей удается быть стервой с острым языком и тихоней, не смеющей сказать и слова.
— Твой додик муж тоже так делал? — расстегиваю ее брюки и проникаю под трусики. — Тоже трогал тебя так?
Хрен знает почему мне интересно, было ли ей с ним так же хорошо, но я спрашиваю. Она дергается назад, как от прокаженного, но я крепко удерживаю ее на месте и проникаю в горячую плоть пальцами. Скольжу в ней, погружаюсь глубже и удовлетворительно рычу, получая свою долю экстаза.
Смотрю в ее затуманенный взгляд, в напряженное лицо с припухшими от поцелуев губами, ловлю ее гортанные стоны, вырывающиеся под ритм движения моих пальцев и едва держусь, чтобы не сорвать с нее одежду и не распластать на столе, потому что она охренительная. Манящая, соблазнительная и настоящая. Я помню ее такой в самый первый вечер.
— Скажи, что ты хочешь, Юля.
— Нет.
Упрямая. Мой личный экстаз, распространяющийся по телу и не дающий спокойствия. Мой эндорфин, со скоростью миллисекунды разносящийся по венам и ударяющий в голову.
— Ты же хочешь, чтобы я трахнул тебя.
— Пошел к черту, — рычит мне в рот, обжигая своим малиновым дыханием.
— Пожалуйста, Егор, — подсказываю ей, вводя палец глубже и проходясь по влажным лепесткам.
Юля впивается поцелуем в мою шею, напрягает мышцы бедер и рычит. Натуральным образом рычит, потому что она почти. Еще немного. Выхожу из нее и надавливаю на клитор. Замираю и подсказываю еще раз:
— Пожалуйста, Егор.
Молчит. И я не шевелюсь. Мы замираем на какие-то миллисекунды, после которых я слышу:
— Пожалуйста, Егор.
Аккуратно ввожу в нее пальцы и прикрываю глаза, впиваясь поцелуем в ее шею, проводя языком по мочке уха и вдыхая ее дурманящий запах. Она мягкая, нежная и податливая. Надавливаю на чувствительную точку и перемещаю палец на клитор, делаю пару круговых движений и ловлю ртом ее всхлипы и стоны. Смотрю в ее затуманенный желание взгляд и внутренне рычу, призывая всю силу самообладания.
Тише, Егор, тише. Тебе нужно, чтобы она тебе верила, чтобы хотела, не боялась.
Пиздец!
Член рвется наружу, желая оприходовать ее сладкую киску, вспомнить, какого это — находится внутри нее. Я был там лишь раз. В новогоднюю ночь. И мне чертовски понравилось. Я хочу повторения, но не здесь: не хочу ее компрометировать на глазах у множества сотрудников, хотя закрывшиеся в кабинете начальник и подчиненная точно не останутся без внимания.
Плевать!
Сейчас важна только она. Ее чувствительные, заостренные соски, искусанные покрасневшие губы, пальцы, и плоть, сжимающаяся вокруг моих пальцев с такой силой, что я едва не стону вместе с Юлей, когда она достигает своего пика.
Прижимаюсь к ней всем телом и просто дышу в унисон. Спустя минуту она, кажется, приходит в себя. Отпихивает меня, что-то бормочет под нос, что вполне ожидаемо, поправляет лямки лифчика, застегивает кофту и натягивает брюки. Зло сверкает своими невыносимыми голубыми глазами и выдает:
— Приблизишься ко мне вот так еще раз и твой огромный член в штанах станет бесполезной болтающейся штукой.
— Будешь отнекиваться от своих желаний, придется только так, — рычу, потому что я неудовлетворен. Потому что все же рассчитывал на ее благосклонное “Поехали ко мне”.
— Уходи! — тычет своей рукой на дверь. — Давай вали, потому что мне еще объясняться.
Я мотаю головой. Куда мне с адским стояком, разрывающим штаны, выходить из кабинета администратора.
