— Скажите адрес, я приеду… тут… нужно одежду взять, — врал и не краснел, прекрасно понимая, что у этой Тамары Юрьевны нет никаких оснований давать адрес постороннему мужчине.
— Я сама привезу, — заупрямилась женщина. — Какая больница?
— Сорок седьмая.
— Я приеду. Ждите, — и отключилась.
Сел на кушетку и закрыл глаза. Внутри все обрывалось только от мысли, что с Леной может что-то произойти. Еще ребенок. Какой ребенок? Откуда? Когда она успела? Или… неужели сразу после развода с кем-то сошлась?
Господи, о чем я думаю? Ей, наверняка, помощь нужна. Медикаменты там, деньги, а я о мужиках думаю. Даже если и был. Сейчас-то нет никого, значит, некому помочь. А что если… да нет… нет… не могла же она моего ребенка родить? Почему тогда не сказала? Усмехнулся. Понятно почему, в принципе. Я ведь четко давал понять, что никакой любви нет, что наши отношения — иллюзия, картинка, красивая с виду и гнилая внутри.
* * *
Тамара Юрьевна приехала спустя два часа. Привезла кое-какие вещи, предметы гигиены и деньги. Увидев меня, сразу просекла, что никакой я не врач, а когда узнала, что я и есть ее бывший муж, обозвала скотиной и заехала локтем в бок. Неплохо так заехала, надо сказать. Врач вышел к нам спустя несколько часов, я подобрался, разнервничался, хотя и старался казаться спокойным и уравновешенным.
— Пациентка в коме, состояние стабильное. Мы сделали все возможное, — таков был краткий вердикт.
Понимал, что здесь ничего сделать не могу, поэтому предложил Тамаре Юрьевне забрать детей, на что получил категоричный отказ:
— Ни за что! Нет, ты можешь приезжать и даже ночевать с ними, но забрать их из ее квартиры не позволю! Откуда я знаю, кто ты там, а?
Пока мы ехали в такси к малышам, оставшимся теперь с другой соседкой, я все думал, как же спросить возраст ребенка. Как разузнать, мой ли он, или… Тамара Юрьевна демонстративно от меня отвернулась, не желая разговаривать, а я только вздыхал, пытался спросить и снова поникал. Было страшно потерять Лену. Я ее, конечно, потерял еще два года назад, но до сегодня я хотя бы знал, что она живая, что с ней все хорошо, а сейчас… сейчас на счету была каждая минута.
Мы подъехали к обветшалому зданию, вышли из машины. Тамара Юрьевна решительно зашла в подъезд, поднялась на третий этаж и остановилась перед дверью, ведущей в квартиру:
— Я не знаю, кто их отец, но если ты их обидишь, я заявление напишу, понял?
Что сказать? Бабка решительная, боевая. Мы зашли в квартиру, прошли на кухню, окинул взглядом хоть и чистую, но обветшалую обстановку. На стуле около стола сидела молодая девушка. Она с кем-то увлеченно переписывалась, так что даже не заметила, что в квартиру кто-то вошел. Хороша нянька, что сказать.
— Нинка, опять в телефоне? Не надоело? — девушка подпрыгнула, едва не обронив телефон на пол, посмотрела на Тамару Юрьевну, а заметив меня — улыбнулась.
— Простите, я тут зачиталась. Детки уснули.
— Хоть какая-то польза от тебя, — да уж, бабушка была сама вежливость. — Пошли, давай, — она ткнула меня в бок, показывая на противоположную дверь, — хоть детей увидишь.
Про «детей» я как-то совсем пропустил мимо ушей и, как оказалось, зря. В небольшой комнате, оклеенной обоями со слониками, мирно посапывал Мишка. Он лежал на небольшой кровати в форме машинки. В углу стояла большая двойная кроватка с двумя малышками. Медленно подошел ближе, не веря своим глазам. Двойня… две маленькие девочки, одетые в одинаковую одежду. В недоумении посмотрел на Тамару Юрьевну.
— Чего смотришь? Двое их, да.
— Сколько им? — глупый вопрос, я и так прекрасно понимал, что они мои.
Тамара Юрьевна посмотрела на меня, как на идиота, прищурилась, глубоко вздохнула и выдала:
— Гнать бы тебя в шею, скотину такую, да вот только отец ты им, похоже, — она замолчала, а я все не понимал, как такое возможно.
Нет, как так получилось, я очень даже понимал, но почему она родила? Почему оставила малышей? Почему ничего не сказала мне? Слишком много «почему» и вопросов, на которые у меня не было ответа.
— Им почти полтора, — все-таки ответила бабка. — Идем, поговорим, — она прошла на кухню, поставила чайник, достала печенье. — Не голодный?
— Нет.
— Ты не знал, верно?
— Не знал.
— Лена гордая, — зачем-то констатировала Тамара Юрьевна. — Когда приехала, вообще ни с кем не общалась, никому не позволяла ей помогать, а как детки родились… в общем, я настояла, напросилась на помощь, так сказать. Сама бы она ни за что не попросила о чем-то, — да это было вполне в духе Лены: ничего не рассказывать, не требовать помощи и все держать в себе.
— Как их зовут?
— Малышек-то? Анна и Алевтина. Мы называем их Аня и Аля. Они тихие, спокойные, Мишку слушаются, — Тамара Юрьевна тепло улыбнулась. Было видно, что она тоже прикипела к малышкам, привыкла.
— Мишка уже в школе, да?
— Да. В этом году только пошел. Учится хорошо, но с ним сложнее. Отец его приходит редко, а ему мужская рука нужна, понимаешь? Помощь. Ты это… где был-то? И развелись-то чего?
— Нигде не был. А развелись… развелись, потому что дурак был…
— Ты смотри. Если тебе Леночка не нужна и детишки тоже, то выход ты знаешь где. Уходи и не возвращайся, я Лене даже не скажу, что ты был. Не дергай детей лишний раз, — Тамара Юрьевна помахала у меня перед носом ложкой.
— Нужна. Я люблю ее.
* * *
Спустя две недели, когда Лена, наконец, пришла в себя, у меня скопилось столько вопросов, сколько я не задавал за всю фиктивную семейную жизнь. Увы, разговаривать ей было сложно, но при виде меня в ее глазах не было страха и непонимая, что уже было неплохо. С детьми постепенно находил общий язык. Аня и Аля все еще боялись меня, с опаской смотрели и украдкой разглядывали, а вот с Мишкой было проще. Он хоть и обижался поначалу, но со временем оттаял.
Постепенно Лена восстанавливалась, набиралась сил, стала понемногу есть и перестала все время спать.
— Как… Мишка? — слабо спросила она в один из дней.
— С ним все хорошо. С Аней и Алей тоже. Растут, — я усмехнулся, а Лена как-то странно на меня посмотрела, а после и вовсе огорошила:
— А кто это?
— Да-да, конечно, — я засмеялся, а потом взглянул на то, как серьезно она смотрела, как пыталась напрячь память, и ужаснулся. — То есть? Ты не знаешь?
— Нет, — Лена говорила вполне спокойно и серьезно, а я попросту не знал, что отвечать.
— Это наши дети, — тихо прокомментировал, все еще не понимая, то ли Лена прикалывается, то ли говорит серьезно?
— Ты шутишь? — она легко засмеялась. — Данька, перестань меня разводить. И почему все время приходишь ты? Где Игорь? Он… с ним что-то случилось? Почему я в больнице?
