Я злюсь…
И завожусь сильнее с каждой секундой.
Выдыхаю, но ни черта не помогает. Не могу вернуться в прошлое настроение, расслабленно-легкое и довольное, когда трогал ее и кайфовал от простых почти что невинных поцелуев. Чувствовал, что это нужно ей, и давал, и был рад, как идиот, что могу сделать ее довольной и счастливой. Но дальше она идти отказывается. Предлагает надеяться на добрую волю поехавшего урода и наблюдать со стороны, замучает он ее или нет.
— Для чего ты приехала, Ангел? — задаю резкий вопрос и поднимаюсь со стула, чтобы подойти к ней вплотную.
— Что?
— Защита тебе не нужна, о себе рассказывать не хочешь. Тогда что… Обнимашки?
Я ныряю вниз и опускаюсь на колени рядом с ней. К счастью, она сидит неплотно к столу и есть поле для маневра, я кладу ладони на ее крутые бедра, обхватывая, и начинаю собирать ткань платья, оголяя ее. Ангел вцепляется злой хваткой в мои пальцы и останавливает. Вернее, я останавливаюсь сам и ловлю ее пылающий недобрым взгляд. Он ей чертовски идет. Живая эмоция! А не болото смирения перед уродом-мужем, от которого мне так тошно, что хочется лезть на стенку.
Да я лучше сорву с нее это платье, чем увижу его вновь! Пусть злится и ненавидит меня, но не сидит послушной куклой.
— Ник, не надо.
— Твое любимое сочетание слов. “Ник” и “Не надо”, — я усмехаюсь и вновь нажимаю, проскальзывая по ее бедрам еще на пару сантиметров. — Это насилие? Мне нужно уточнить границы.
Я завожу большие пальцы под ткань и чувствую, как она нервно вздрагивает. Ловлю ее рывок наверх и заставляю остаться на стуле, а потом сдвигаю платье еще выше, добираясь до кружевной резинки чулков.
— Уже насилие или еще нет? — с трудом отрываю взгляд от соблазнительных ножек и смотрю в ее глаза, в них столько эмоций, что это как головоломка, которую мне не решить, тем более со стояком. — Если ты не готова уходить от него, значит хочешь записать меня в любовники. Так? Просто секс?
Она ищет воздух, чтобы ответить. В ней борется возмущение и желание, а с таким коктейлем в крови слова чертовски трудно даются. Зато у меня появляется время, и больной раж ведет меня дальше. Я завожу ладонь под платье и обхватываю ее между ног, тесно ведя пальцами по белью. Она влажная и горячая, готовая…
Пощечина.
Естественно.
Ангел отвешивает мне хлескую пощечину, которая растекается по моей щеке насмешкой. Мне реально смешно, но я сглатываю усмешку и жестко обхватываю ее за ноги, стаскиваю к себе на пол и обнимаю за талию, прижимая к себе. Она бьется, поймав слепой азарт сопротивления, хотя я уже ничего не делаю, просто держу ее и жду, когда успокоится. Привыкнет к моей близости, настоящей, жаркой, мужской… Потому что я мужик, а не кастрированный приятель или подружка, которая будет утирать ее горькие слезинки и смотреть всё понимающим взглядом.
На хуй! Она нужна мне. Вся. Целиком.
И я заберу ее.
— Что ты делаешь? — она слабеет и упирается мне в грудь кулачками уже без всякого усилия. — Что с тобой не так, почему ты такой…
— Какой? Сходящий по тебе с ума? Уставший от твоих закидонов? Со стояком?
— Отпусти, — шепчет, а сама опускает голову на мое плечо и борется с собой еще пару секунд, но все-таки проваливается в мои объятия и крепко прижимается. — Я зря приехала…
— Да-да, я твоя ошибка. Я понял, Ангел. Только все равно не отпущу.
Глава 19
Он сжимает меня в своих сильных объятиях и не дает пошевелиться. Я сопротивляюсь, но с каждым моментом этого хочется все меньше и меньше. В итоге я просто жмусь к Нику ближе и завожу руки за его крепкую спину, ладонями ощущая жар, исходящий от его тела.
Этот парень волнует меня, меня тянет к нему и едва ли я в состоянии бороться с этим.
— До сих пор считаешь, что это насилие, Ангел? Думаешь, жертвы хотят своих насильников до мокрых трусов? — он старается говорить спокойно, но прерывистое дыхание выдает его.
Он сдерживается. Его плечи, мышцы на руках, вздутые венки, проступающие по верхней стороне ладони выдают его без всяких слов. А ещё шумное, горячее дыхание, опаляющее кожу на шее.
— Поцелуй меня, — не верю, что сказала это, но я устала сопротивляться. Надоело поступать так, как надо и перечить своим желаниям.
Ник смотрит на меня пару мгновений, кажется, оценивает серьезность моих слов. Глаза в глаза несколько минут и нас обоих срывает. Он целует меня с диким желанием и прижимает к себе ближе, вжимая в своё тело и склоняя чуть назад.
Он так же стоит передо мной на коленях, а я сижу на его ногах, бесстыже обхватывая его бедра. Желание захлёстывает меня, и я поддаюсь. Завожу руки под его майку и касаюсь кожи, горячей как кипяток. Я слышу, как быстро стучит его сердце, как прерывисто он дышит и нежно сжимает в мое хрупкое тело в своих руках.
— Блять, Ангел, я так хочу тебя.
Он рывком поднимает меня и несет на руках в спальню, аккуратно кладёт на кровать, а затем опрокидывает на спину и нависает сверху. Проводит ладонями по бедрам и разводит ноги в стороны. Смазанно целует в щеку и спускается ниже к шее и ключице, заставляя изгибаться в его руках и издавать громкие стоны.
Я ощущаю его поцелуи на своей коже, на груди, на животе и бедрах, он оставляет влажные дорожки, и я просто не сдерживаюсь. Запускаю руки в его волосы и тяну к себе, впиваясь в губы. Он нужен мне сейчас как воздух, и если я не сделаю глубокий вдох, просто не выдержу и задохнусь.
Мне нужен он. Его тело и ласки, обо всем другом я подумаю потом, завтра. Ник отстраняется и смотрит в мои затуманившиеся глаза, легонько касается ткани трусиков, отодвигает их и проводит по влажной коже.
— Да, — единственное, что могу сказать. — Ник, боже…
Он почти дает мне кончить, почти дарит наслаждение, но в последний момент убирает руку и проводит влажными пальцами по моим губам, а затем целует. Это так… запретно-приятно, что я просто дурею и двигаю бедрами ему навстречу.
— Я не буду твоим любовником, Ангел, — говорит, разрывая поцелуй. — Пиздец как хочу тебя, но не буду спать с тобой, пока ты с ним, — его слова царапают меня по внутренностям, заставляют протрезветь после его ласк и непонимающе уставиться в его глаза.
